Всеблагое электричество
Шрифт:
— Вас отстранили от расследования? — не сдержал я удивления.
— Отстранили, — подтвердил старший инспектор. — Из-за вашего ареста, который многие сочли чрезмерно… поспешным. — Он отпил кофе и вдруг спросил: — Хотите совет?
Я поднялся из-за стола и уточнил:
— Держаться от этого дела подальше?
Бастиан Моран кивнул.
— А сами? — укорил я его. — Если вас отстранили, что вы здесь делаете?
— Пью кофе? — предположил полицейский.
Софистика никогда не увлекала меня, поэтому я промолчал и отправился на выход.
Голова была тяжелой-тяжелой, мысли роились в ней, подобно встревоженному рою, но сил на разгадку шарад уже не осталось. Хотелось завалиться в кровать и проспать несколько суток кряду. Тем более, я и понятия не имел, с какого конца подступиться к расследованию налета на банк.
Единственное, что пришло на ум, — попытаться расспросить уволенного за пьянство сторожа угольных складов.
Я решил ближе к ночи съездить к Рамону Миро и попросить его выяснить адрес предшественника, но ночь наступила неожиданно скоро. В один миг она накатила непроглядной чернотой и рассыпалась огонечками звезд.
Проще говоря, на голову мне накинули полотняный мешок, а потом от души приложили по затылку свинчаткой.
Тьма и звезды. Вот и отдохнул…
4
Полагаю, затем меня куда-то утащили и вывернули наизнанку карманы.
Я этого уже не чувствовал. Ничего не чувствовал, пытался выплыть из темной бездны забытья и не мог.
Очнулся от холода и боли. В носу засвербело от пыли, а чихнул — и в голове словно взорвался начиненный тротилом фугас.
Застонав, я попытался ощупать разбитый затылок и не сумел пошевелить ни рукой, ни ногой. Тогда кое-как разлепил глаза и сразу понял, что виновник моего плачевного состояния вовсе не уличный грабитель, позарившийся на толстую пачку банкнот.
В одних кальсонах я сидел посреди заставленного деревянными ящиками склада, а запястья и лодыжки были крепко-накрепко притянуты рассохшимися от старости кожаными ремнями к подлокотникам и ножкам массивного стула с высокой спинкой, еще один ремень перетянул грудь.
На улице шел дождь. Он размеренно шуршал по крыше, где-то позади меня беспрестанно раздавалась веселая капель, под ноги натекла целая лужа.
Я не в больнице.
Несмотря на головную боль, я понимал это совершенно отчетливо.
Даже если удар по голове привел к временному помутнению рассудка и меня поместили в клинику для умалишенных, это не объясняло странных ящиков вокруг, пыли на полу, растрескавшейся штукатурки и наглухо заколоченных окон с ржавыми отметинами загнанных в потемневшие доски гвоздей.
И где тогда санитары? Где врачи, черт меня дери?
Я вспомнил об участи Исаака Левинсона и лихорадочно задергал рукам и ногами, пытаясь освободиться. Тщетно — кожаные ремни пусть и рассохлись от времени, но были затянуты на совесть. Попробовал раскачаться
В изнеможении я запрокинул голову и увидел, как с потолка одна за другой срываются капли воды. Казалось, они летели прямо в лицо, но всякий раз ударялись об пол где-то за спиной.
Умирать не хотелось.
И я начал молиться. Просто проговаривать про себя единственную молитву, которую знал. Единственную молитву, которую оставил нам Спаситель, прежде чем уйти.
Да, я молился! А что еще оставалось человеку в моем положении?
«Возможно, не стоило присваивать деньги оборотня, — мелькнула запоздалая мысль. — Возможно, мы с Рамоном разозлили его куда сильнее, нежели могли представить. Вряд ли теперь он удовлетворится простыми извинениями».
И тут за спиной скрипнула дверь.
Я не стал вертеть головой, только стиснул зубы в ожидании скорой развязки, но вместо оборотня появились три нелепых фигуры в белых балахонах и колпаках с прорезями для глаз, светившимися изнутри.
Сиятельные! Меня похитили сиятельные!
— Где шкатулка, виконт? — спросил вдруг похититель, что стоял в центре.
Я подвигал челюстью, несколько раз растянул в улыбке занемевшие губы, потом уточнил:
— Вы меня точно ни с кем не перепутали?
Левая фигура дернулась, намереваясь отвесить затрещину, но неловко замерла, словно резкое движение вызвало боль. Главарь придержал подельника под локоть и спокойно пояснил свой вопрос:
— Нас интересует алюминиевая шкатулка с выгравированным на крышке рунным знаком молнии.
— Откуда мне знать?
— Эту шкатулку ваша бабка, графиня Косице, положила на хранение в Банкирский дом Витштейна незадолго до своей смерти, — произнес сиятельный все тем же ровным, лишенным всякого выражения голосом.
Я прочистил горло и не удержался от нервного смешка.
— Алюминий неплохо плавится, — сообщил я похитителям. — Насколько мне известно, хранилище полностью выгорело при налете на банк.
— Вздор! — резко выдохнула фигура справа. — Нас подлогом не обмануть!
— Подлогом? — озадачился я, бестолково хлопая глазами.
Похититель в центре печально вздохнул и проникновенно произнес:
— Виконт! С вашей стороны было крайне неосмотрительно изготовить дубликат шкатулки из сплава алюминия с медью. Пятнадцать лет назад подобных сплавов не существовало в природе. — Сиятельный сунул руку в прорезь балахона и достал несколько заполненных печатным текстом листков. — Согласно проведенной экспертизе слиток, оставшийся от шкатулки, содержит не менее четырех процентов меди. Подобный сплав был запатентован всего год назад и является тайной за семью печатями. Египтяне и персы предлагали за него любые деньги, но им отказали, знаете почему? Да просто он используется при производстве корпусов дирижаблей! Дюралюминий, слышали, наверное?