Всеблагое электричество
Шрифт:
И вновь ко мне придвинулся левый похититель.
— Где настоящая шкатулка, виконт? — потребовал он ответа.
— Понятия не имею, о чем вы говорите.
Фигура справа откашлялась и хриплым голосом пожилого курильщика начала вбивать гвозди в крышку моего гроба:
— Вы общались с управляющим. Вы узнали о шкатулке из описи содержимого сейфа. В сейфе обнаружены остатки подделки, а после очередного разговора с вами банкир был найден мертвым. По моему мнению, этого более чем достаточно для вынесения обвинительного приговора!
—
Из уважения к памяти Эмиля Ри?!
Я так и замер с отвисшей от удивления челюстью.
Эмиль Ри был более известен как великий герцог Аравийский и еще более — как родной брат императора Климента, его бессменный канцлер. В какие игры со мной играют?!
Но нет, игры кончились.
— Увы, без допроса третьей степени никак не обойтись, — заявил похититель справа.
Похититель слева кивнул, соглашаясь с этими словами.
— Эй, стойте! — всполошился я. — У меня нет никакой шкатулки! Я ничего не подменял!
— Вот видишь, — вновь вздохнул правый и похлопал стоявшего рядом с ним товарища по плечу, — он просто не оставляет нам выбора.
— Не буду на это смотреть! — передернул плечами главарь. — Увидимся в клубе.
— У меня тоже полно дел, — пробурчал тогда правый, выпрастывая из-под балахона цепочку с карманными часами, — а из-за непогоды мы рискуем застрять здесь надолго.
— Езжайте! Я все сделаю сам, — предложил им подельник. — Только помогите сначала с аппаратом.
Похитители переглянулись, и меня захлестнул приступ паники.
— Перестаньте! — заорал я. — Я ничего не знаю! Я оказался в банке совершенно случайно! Меня пригласил Левинсон, только и всего!
Этих криков просто не услышали. Главарь зашел сзади и, как ни мотал я головой, прижал ее к спинке стула и зафиксировал ремнем. Его подручные прикатили тележку с непонятного вида аппаратом и принялись прицеплять выходящие из него провода к болтам креплений стула.
Я ругался, призывал на их головы гром и молнии, уверял в своей невиновности.
— Нет у меня вашей шкатулки! В глаза ее не видел! — вопил я, извиваясь на стуле не столько даже в тщетной попытке освободиться, сколько желая ослабить натяжение ремней. Левый ощутимо подавался, но пересохшая кожа полностью потеряла эластичность и до боли врезалась в кисть.
— Чем раньше расскажешь, тем быстрее все это закончится, — посоветовал напоследок главарь, похлопал меня по плечу и отошел.
Вслед за ним направились и остальные. Их шаги застучали по железным ступенькам лестницы, потом голоса начали доноситься снизу, как если бы похитители спустились на первый этаж. Вскоре раздался скрип ржавых петель и гулко хлопнула дверь, минуту спустя затарахтел пороховой движок, а
Все это время я дергался, как безумный, левый ремень поддавался все сильнее, и дело было вовсе не в небрежности похитителей, просто путы, даже затянутые до упора, не были рассчитаны на столь тощие запястья. Моя худоба давала неплохой шанс спастись, и в конце концов я бы точно высвободился, но не успел. На лестнице зазвучали тяжелые шаги.
Похититель вернулся, и сразу не осталось ни малейших иллюзий, что получится выбраться из этой передряги живым, ведь вернулся он со снятым колпаком.
Болезненно покрякивая, сиятельный стянул через голову белый балахон и кинул ненужное более одеяние на штабель ящиков, затем обернулся и криво ухмыльнулся.
— Ты все верно понял, — подтвердил он, оценив мою перекошенную физиономию. — Все верно.
— Вы совершаете ошибку! — взмолился я.
— Вовсе нет, — отрезал старик с перебинтованным плечом и рукой на перевязи, как если бы выпущенная сверху пуля угодила в стык пластин бронекирасы. Несмотря на преклонный возраст и недавнее ранение, держался он уверенно и не казался ни дряхлым, ни больным.
Он меня пугал.
— Понятия не имею ни о какой шкатулке! — вновь уверил я похитителя.
— Неважно! — хрипло рассмеялся сиятельный, начал закатывать правый рукав, и в глаза бросилась черная руническая молния на предплечье; татуировка выглядела старой и выцветшей.
Посмеиваясь себе под нос, старик сходил за ведром с углем и поставил его у непонятного аппарата, одной из составных частей которого была паровая машина. С помощью совка он загрузил бункер, долил жидкости для растопки и чиркнул спичкой по боковине коробка. Сверкнул дымный огонек, и сразу полыхнуло в топке.
Сиятельный выпрямился и уставился на меня своими бесцветными глазами.
— Ты убил Густава, и ты за это ответишь, — спокойно произнес он.
— Я никого не убивал!
Не убивал? Если б так…
— Я знал Густава больше полувека, — продолжил похититель, словно не услышал моих слов, — а ты поджарил его, будто свинью. Кто бы простил такое на моем месте?
— Я никого не поджаривал! — повторил я.
Старик покачал головой взял оставленные главарем бумаги, пролистал их и зачитал выдержку из моих показаний:
— «Я выстрелил в налетчика с огнеметом, и произошел взрыв».
— Это была самооборона!
— Он уже уходил!
— Он сжег два десятка человек! — разозлился я, несмотря на леденящий душу ужас. — Просто взял и сжег! Что насчет этого?!
— Плевать! — скривился похититель. — Я их не знал. К тому же, это были иудеи.
— Иудеи не люди?
— Вина иудейского народа столь велика, — спокойно ответил старик, запуская паровую машину, — что он просто не имеет права на существование.