Всегда говори «всегда» – 2
Шрифт:
Помнил он ее еще с презентации, помнил, с какой неприязнью поглядывала она на жену Барышева. Поэтому и принял, и подыграл – о рекламной политике поговорил и смотрел заинтересованно на все ее прелести. Только вот что-то больно мнется она, ждет, что ли, когда он сам о нужном предмете заговорит?
– Хорошо, к следующей встрече я постараюсь подготовить пакет разработок. Несколько вариантов. – Дарья встала, давая понять, что разговор закончен.
«Уйдет сейчас», – подумал Песков. «Уйду», – подсказала ему глазами Дарья.
– Прекрасно. –
«Ну, отбивай удар, а то я как дурак час времени потерял», – с раздражением подумал Игорь.
Она села, закинула ногу на ногу и, словно пай-девочка, потупила глазки.
– Боюсь вас разочаровать, – тоном все той же пай-девочки произнесла Дарья, – во мне нет боевитости. У меня не та биография.
– Вот как?! – оживился Песков. – И что же особенного в биографии Ольги Михайловны?
– Ну, как бы это сказать… – Она потянулась за сигаретой, и он нетерпеливо дал ей прикурить, не утруждая себя скрывать свое нетерпение.
– А вы вот так прямо и скажите.
Затянувшись, она долго и томно на него смотрела. Так долго и так томно, что он еле сдержался, чтобы не выругаться вслух.
– Ну?! – всем телом подался он к ней. – Быстрее, у меня мало времени…
Даша чувствовала себя прекрасно. Как после спа-процедур. Цели она достигла, хотя остался неприятный осадок от того, что Песков сразу ее раскусил.
Можно было не придумывать повод для встречи, не наряжаться, а просто позвонить и сказать: «У меня есть компромат на жену Барышева».
Он сам бы примчался.
Как бы то ни было, в теле ощущалась легкость, а в душе гремели фанфары.
Ее план начал осуществляться. Чтобы убедиться в этом, Дарья не сразу ушла от «Стройкома», а постояла еще некоторое время у двери первого зама, сделав вид, что роется в сумке.
– Кошкин? – раздался из-за двери бодрый голос Пескова. – Привет. Как дела у бульварной прессы? Жареными фактами интересуешься? Могу предложить интересные подробности из жизни больших бизнесменов. Точнее, из жизни жен больших бизнесменов. Кое-что из их богатого прошлого…
Убедившись, что снаряд попал в цель, Дарья застегнула сумку и ушла из «Стройкома».
«Я подумаю об этом завтра» – сказано явно не про Надежду. Она привыкла решать проблемы сразу, на месте и кардинально.
– Почему ты гадость про меня написал? – спросила она Диму в ресторане, когда они отмечали голландский заказ.
– Какую гадость? – едва не подавился он.
– Такую. Портреты мои уродливые нарисовал и подписал словом из пяти букв.
Дима уставился на нее как на сумасшедшую.
– У тебя правда ничего не болит?
– Нет.
– А по-моему, сотрясение легкое
Надя поверила ему сразу, впрочем, она ему поверила тогда еще, у машины, когда он щупал ее, мял, отыскивая переломы, и орал «Дура!».
Они здорово напились, потом бродили по ночному городу и целовались. А ночью, в постели, после долгой и сумасшедшей любви, Грозовский заставил Надю поклясться, что она никогда не будет переходить дорогу в неположенном месте. И не просто поклясться, а на бумаге, в письменном виде.
За окном уже занимался рассвет, а Надя все писала свою клятву под его диктовку, пропускала слова, делала ошибки и хохотала, потому что клятву с ошибками и пропущенными словами он не принимал, и приходилось писать снова.
В общем, Надя не выспалась и теперь ходила по агентству, пьяная от любви и от счастья, не совсем понимая, что вокруг происходит и что ей нужно делать.
Она уже хотела было запереться в своем кабинете и самым наглым образом немного поспать, как вдруг заметила в коридоре Диму, который радостно обнимал высокую блондинку.
– Наташка! Где тебя носило?! Три года! – Он расцеловал блондинку в обе щеки и в нос. – Нет, погоди – четыре! Четыре года ни слуху ни духу!
Наталья потрепала его по щеке.
– Не ври, Димка, я тебе писала.
– Писала! Две с половиной открытки за четыре года!
– Опять врешь! Письма я писала, а не открытки! Ты ужасный врун, Димка! Но все равно я по тебе жутко соскучилась! Иди, целовать буду!
Наталья притянула Грозовского за уши и зацеловала лицо.
Она была самый что ни на есть формат – длинноногая, с узкой талией, высокой грудью, пухлыми губами. Высший класс…
Димка ничуть не сопротивлялся ее поцелуям! Наоборот, подставлял лицо, а потом весело огляделся по сторонам и, не замечая Надежды, сообщил всем невольным свидетелям:
– Это сокурсница моя! А вы что подумали? – И, обняв Наталью, затолкал ее в свой кабинет. – Давай, заходи. Сейчас запремся с тобой и нацелуемся досыта.
Так и не заметив Надежду, Грозовский захлопнул дверь почти перед ее носом.
Во рту у нее пересохло.
«Можно батальон сформировать из невест…»
Надя вдруг пожалела, что вчера «бээмвуха» ей ничего не сломала.
Подошла Дарья и мягко, вкрадчиво пропела:
– Однокурсница?.. Ну-ну… Впрочем, возможно, и однокурсница… в том числе…
Надя дернулась, отстранилась, хотела послать Дарью подальше, но язык словно к небу прилип.
Дверь кабинета Грозовского распахнулась, едва не ударив Надежду по носу, вывалился Дима в обнимку с Натальей и, что-то шепча ей на ухо, пошел к выходу.
Интересно, если бы она, Надя, погибла вчера, он сегодня точно так же целовал бы и обнимал однокурсницу?..
– Да не расстраивайся ты так, – легко толкнула ее в плечо Дарья. – Ерунда все это. Привыкнешь.