Всегда говори «Всегда» – 4
Шрифт:
Сергей весь день перечитывал записку.
Особенно – последние три слова.
Может быть, и стоило устроить этот никчемный, глупый скандал, чтобы заполучить доказательство Ольгиной любви в письменном виде. А потом – перечитывать его каждые десять минут. И, окрыленному, совершать невозможные, казалось бы, дела…
Найти участок земли под детский дом, например. Такой, какому олигархи бы позавидовали. И плевать, что здесь бизнесмены собрались строить коттеджный поселок. Утрясем. Разрулим.
Когда Юрка, крякнув и почесав затылок, железно пообещал «утрясти» и «разрулить», Сергей заехал в детский дом за Мариной и Ванькой – главным вдохновителем идеи.
– Ну? – спросил он их, показывая несколько гектаров земли, прилегающих к первозданно зеленому молодому березняку. – Как вам? Вот эту землю Юра поможет выкупить под стройку. Что скажешь, Марина? Ничего, что на окраине?
– Наш детдом сейчас в центре, – грустно усмехнулась Марина. – И что толку? А здесь – красота!
– Вань, ты как считаешь? – поинтересовался Сергей.
Ванька деловито считал шаги от березы к березе.
– А бассейн поместится? – недоверчиво огляделся он по сторонам.
– И бассейн, и большой спортзал, и компьютерный класс!
– Тогда, мне кажется, можно, – серьезно согласился Иван Петрович Голубев.
– Сереж, – в глазах Марины заблестели слезы. – Это серьезно?
– Неужели ты думаешь, я так развлекаюсь? – улыбнулся Барышев. – Серьезнее некуда.
Марина поднялась на цыпочки и поцеловала Сергея в щеку.
– Спасибо тебе.
– Юрке спасибо скажи.
Как всегда, при упоминании Градова Марина отвела глаза и покраснела.
Надо будет у Юрки узнать, какая кошка между ними пробежала. В конце концов, все эти недомолвки могут помешать совместной работе…
– Ну, значит, договорились. Я – в Москву, готовить проект.
Он достал телефон и набрал Ольгу.
– Оль, я завтра приеду, – не поздоровавшись, сообщил Барышев и, счастливо улыбнувшись, добавил: – С детьми!
Ольге даже говорить не пришлось, Надя по ее радостному лицу догадалась – Сергей приезжает.
– Мне, наверное, лучше вернуться к себе…
– Что за глупости! – возмутилась подруга, забрала у нее пакеты с вещами, только что купленными в бутике, свалила их на диван и повела Дим Димыча в детскую. – Живите, сколько понадобится.
– А если я не знаю, сколько понадобится? – Надя пошла за Ольгой, оглядывая полупустые, необжитые комнаты.
– Значит, столько и будешь жить! Димыч, тебе тут нравится?
Вместо ответа Димка залез на шведскую стенку и издал победный индейский клич.
– Не упадет? – встревожилась Надя.
– Маты внизу, –
Кухня тоже оказалась необжитой. Тут не чувствовалось Ольгиной руки, фантазии и ее любви к уюту. Мебель – только что из упаковки, на окнах жалюзи вместо портьер, и ни одной картины на стенах, ни одной безделушки, выдающей сущность хозяйки.
– Ну, как? Привыкла к новому дому? – спросила Надя, не понимая, почему Ольгина кухня до сих пор не стала шедевром.
– Привыкаю, – вздохнула хозяйка, разливая по чашкам крепкий свежезаваренный чай. – Еще очень многое надо доделывать. А делать ничего не хочется.
– Почему?
– Не знаю… – Ольга села, взяла крошечное пирожное, повертела его в пальцах и отложила в сторону. – Вдохновения нет…
Забыть не может, догадалась Надя.
Боится.
Да как же ей объяснить, что без оглядки на прошлое надо жить! Главное – есть для кого уют наводить, а остальное – бабские глупости!
А наутро дом наполнился суетой, детскими криками и полной неразберихой.
– Где сиреневый галстук? – вопрошал Барышев, мечась от шкафа к шкафу и доедая на ходу бутерброд.
– Сережа, ты, наверное, его в Новосибирске забыл… Зачем ты под диван лезешь?!
– А где мой ботинок? Там, в прихожей, только один…
– Господи…
– Мама! Димка в холодильник залез и изнутри закрылся! – закричал откуда-то Костик.
– Да я открыла его уже! – прозвучал из кухни веселый голос Нади. – И отшлепала!
– Мам! Костик в бутылку палец засунул и не может вытащить!
– Господи…
Ольга замерла посреди комнаты в растерянности, не зная, куда бежать и что делать – искать галстук, ботинок, кормить всех завтраком или доставать из бутылки Костин палец.
– Да разбил я уже! Бутылку! И палец вытащил…
И это еще Петьки с Мишкой нет…
На глаза попался мольберт с прикрепленной к нему бумагой. Рядом, на столе, стояли краски и кисточки, подаренные Леонидом Сергеевичем. Лист ватмана был приспособлен под палитру – кто-то смешивал на нем краски.
– Оль, ты опять рисовать начала? – сзади подошла Надя с перекинутым через плечо кухонным полотенцем и в Ольгином фартуке.
– Это не я… Маша! Маша, подойди ко мне!
Дочь подошла с ангельским личиком, опустив глаза в пол.
– Чья работа? – стараясь не закричать, спросила Ольга, указывая на мольберт.
– Моя.
– Маша, кто тебе разрешил брать мои вещи?
– Мамочка, ну ты же все равно не рисуешь… Тебе что, жалко?
– Мне не жалко. Но я не понимаю, как тебе пришло в голову взять чужие вещи без спроса?!