Всего лишь капелька яда
Шрифт:
Открыла спасительную дверцу машины, села за руль и рванула с места. Эта прогулка могла закончиться для меня трагически. Но я не собиралась сразу же покидать Кукушкино. Я объехала село и поставила машину таким образом, чтобы увидеть ту часть леса, из которой только что убежала. То есть — с другой стороны. Я хотела увидеть транспорт, на котором мог приехать убийца. И я его увидела. Это был оранжевый «Запорожец». Я записала номера. Тот факт, что этот «модерновый» автомобиль стоял возле въезда в лес, говорил о том, что он не мог принадлежать кому-то из дачников. Теперь можно было возвращаться в город, тем более что меня там ждали неотложные дела.
Глава 6
Будни
Чтобы прийти в себя, я, проехав километров двадцать, свернула с трассы и, спрятавшись в смородиновых посадках, вышла из машины и закурила. У меня перед глазами стояла эта страшная картина: женщина и двое мужчин в лесу. А рядом мертвая колли.
Я снова села за руль. То, что отстрельщики из спецАТХ (специализированное автотранспортное предприятие, занимающееся уборкой города) ни при чем, не оставляло никаких сомнений. Они оказались в этом лесу не случайно, их пригласили обитатели дачного поселка и жители села Кукушкино. Но кто-то, кто об этом хорошо знал, подгадал время, пригласил свои жертвы в лес и убил. Но как же сложно найти причину, заставившую людей, довольно приличных на вид и хорошо одетых, прийти в лес! Что они там могли делать? Грибов нет, год выдался не грибной. А если они выбрались на тривиальный пикник, то где тогда их сумки, корзины, пакеты? Или хотя бы какие-нибудь следы еды или выпивки? Не могли же их затащить в лес силком? Все состояние Липкина не стоило моих волнений и риска!
СпецАТХ — организация, скрытая от посторонних глаз высоким забором, за которым располагался достаточно большой автомобильный парк с уборочными и поливочными машинами, катки, мусоросборники и прочая необходимая техника. Я, без труда проникнув на территорию предприятия через проходную, которую охраняли только жирные звонкие мухи, вошла в небольшое двухэтажное здание и достаточно быстро отыскала кабинет с табличкой «Директор».
Не постучав, открыла дверь и увидела теплую компанию. Несколько человек, рассевшись кружочком, пили теплую водочку и закусывали вареной колбаской. Меня чуть не стошнило. Какая гадость!
— Девушка, заходите, — произнес тоненьким, масленым голоском маленький человечек в белой рубашке со съехавшим в сторону галстуком. Если белая рубашка, значит, директор. Без сомнения. Остальные, продолжая двигать челюстями, с интересом разглядывали меня.
— Это ваши люди позавчера отстреливали собак в Кукушкине?
— Мои. Что дальше? Только не переживайте. Все будет хорошо, и мы с вами поженимся.
— Они убили мою собаку. Колли. Они что, не могут отличить домашнюю, воспитанную, породистую собаку от дворняги?
— Ваша колли перекусала всю детвору в Кукушкине, — подала голос женщина с красным лицом с характерными интонациями секретарши. — Родители этих детей долго искали хозяина, чтобы подать на него в суд. Так что вы не очень-то распинайтесь. Я бы на вашем месте вообще носа сюда не совала.
— Но в машине не было никакой колли, — отозвался мужчина, который то и дело промокал мокрый лоб голубым клетчатым платком. — Я сам смотрел всех собак, их было что-то около двадцати… Да все такие здоровые…
— Но мой Мартин пропал именно в день отстрела. Я ездила в город за продуктами… Могу я увидеть людей, которые убивали собак?
— Вы думаете, что их было много? Водитель да Сашка Глухов. Вот и все страшные убийцы. Водитель взял отпуск за свой счет и поехал к теще в деревню. А Сашка Глухов дома, отсыпается после вчерашнего… Он как
— А вы не могли бы дать его адрес?
— Зеленая, 25. Частный дом. Его там все знают. Но я вам точно говорю, никакой колли в машине не было… Я же сам смотрел… А вам бы не советовал вообще никому говорить, что вы и есть ее хозяйка. Побьют. Может, выпьете с нами?
Подавляя в себе отвращение к этому пиршеству и потным, красным физиономиям лучших представителей спецАТХ, я вышла за ворота, села в машину и поехала на Зеленую, 25. Это было в двух кварталах отсюда.
Частные дома с хилыми запыленными палисадничками, поросшими мальвой и низкорослой вишней, лепились один к другому. На стене одного из домишек виднелась покрытая ржавчиной табличка «25». Я вышла из машины, открыла калитку и осторожно, боясь встретиться нос к носу с каким-нибудь волкодавом, подошла к полусгнившему крыльцу, с которого хозяин наверняка уже не один раз падал, и постучала в обитую цветастой клеенкой дверь. Мне никто не ответил. Помня о том, что сказал начальник Глухова, я подумала, что ничего страшного не произойдет, если я войду в дом и без разрешения.
Я открыла дверь — она оказалась незапертой, — прошла душными, пропахшими керосином сенями в дом. Допотопные веревочные половички под ногами, мебель доисторических времен, тишина и какой-то кисловатый запах. Спертый воздух. Пустые бутылки на кухонном столе.
…Сашу Глухова, главного исполнителя по отстрелу собак, я нашла в темной комнате, где он сначала спал сном алкоголика, а потом плавно перешел в сон вечный. Он лежал лицом вниз, рука с татуировкой «САНЯ» на кисти посинела. Из спины торчал нож. Причем нож наверняка принадлежал убитому. Нержавейка. Такими ножами хозяйки чистят картошку, и лезвие у них обычно лет за двадцать стирается наполовину. Короче, острейший нож.
Чего я боялась, то и произошло. Убийца убирает свидетелей. Где-то у тещи, в какой-то деревне, прячется водитель, который наверняка видел окровавленные тела в лесу. Но как предупредить его?
Я вернулась в спецАТХ. Речь шла о жизни человека, и потому я, рискуя собственной безопасностью, сказала уже пьяному вдрызг начальнику о том, что водителю грозит смерть. Что это крайне серьезно… Меня подняли на смех. Тогда я подошла к столу, взяла в руки тарелку с остатками салата из огурцов и помидоров в сметане и опустила ее на голову секретарше. Захлебываясь от злости и сметаны, секретарша начала профессионально материться. Все повскакивали со своих мест. Какой-то мужичонка протянул ко мне хилые волосатые ручки, ну и получил селедочницей по голове. На его лысине образовалось желтое масляное пятно с луковыми кружочками, застрявшими в редких волосках. Запахло селедкой и водкой, которую я плеснула прямо в лицо начальника.
Столько мата и угроз в свой адрес я не слыхала еще ни разу в жизни.
— Вашему водителю грозит смерть. Он убил собаку очень крутого человека. Я знаю, что говорю. А вы тут сидите и пялите на меня свои пьяные глаза! Надо что-то срочно предпринимать… Где живет его теща? Найдите, предупредите, чтобы обратился в милицию и рассказал все, о чем знает…
В ответ я слышала только отборную, площадную брань.
— Ваш Сашка Глухов лежит сейчас зарезанный в своей кровати!
Но и это не произвело впечатления. Все думали только о своей испачканной одежде или залитой сметаной и подсолнечным маслом голове. Я поняла, что меня сейчас будут бить, и поспешно покинула благородное собрание.