Всего понемногу
Шрифт:
Краем глаза замечаю движение. Надеюсь моих шавок не очень задело. Они мне еще нужны. Хотя я на них сильно зол. Но новых сейчас некогда искать. Еще раз упустят – не пощажу.
У Степановны.
… На пороге стояла она: небольшого роста, с большими темными, почти черными глазами с чуть скошенными веками, невысокий, но широкий лоб, высокие, крупные скулы, небольшой прямой нос, с красиво очерченными губами, с седыми волосами сначала казалось восточного типа старушка, но приглядевшись в ней
Она внимательно, серьезно посмотрела, на меня, как бы приглядываясь и всплеснула руками. Расплываясь в улыбке, обнимая меня она воскликнула:
– Ну надо же кто приехал, вот уж не ждала. Весь день знала, что ко мне нагрянут гости. Но вот тебя не ожидала.
Я ее крепко прижала к себе и все сомнения улетучились. Искренняя радость и ее, и моя предавала мне силы всегда.
– Нет, ну ты представляешь. Весь день свербело, что гости идут. Всех перебрала в памяти. А о тебе и помечтать не могла. Ну ты знаешь, как удивить старуху.
Я молчала улыбаясь, зная, что поток ее слов не остановить.
Она отпустила меня. Взглянула мне в глаза.
– Приветик, Ольга Степановна! Я соскучилась! – я еще раз ее обняла.
Это был наш, только наш ритуал приветствия. Мы с ней ревностно и с удовольствием его выполняли.
Она глянула мне за спину.
– Да, я сегодня не одна, – чуть оправдываясь сказала я, – и мы по делу.
– Да, проходите, проходите же, – входя в квартиру, приглашала она.
Я пропустила вперед Катюшку, подталкивая ее в спину в узкий небольшой коридор закрыла за собой дверь.
Степановна суетясь предложила нам тапки, подождала пока мы переобуемся. Потом долгим внимательным взглядом посмотрела на Катюшку. Та чуть смутилась, опустила глаза.
– Ну привет, девочка!
– Здравствуйте, – пролепетала Рыжик.
– Да уж, не знала я, что мы свидимся.
Тут уже моему удивлению не было предела.
Степановна проводила нас в комнату. Усадила за небольшой журнальный столик, вышла на балкон, за окном мелькнула темная тень, потом вернулась с балкона неся в руках маленький детский стульчик, села на него напротив Рыжика.
–Ну рассказывай девочка, – в ее тоне был слышны нотки, несвойственного ей любопытства.
Катюшка вдохнула поглубже и начала свой рассказ.
Я тихонечко вышла на кухню, покурила, сходила в прихожую за пакетами, которые сиротливо, брошенные прислонились к обувной полке. Из комнаты раздавался тихий голосок Катюши.
Вернувшись на кухню разобрала пакеты и начала хозяйничать. Нашла большую сковороду, поискав в шкафчиках наткнулась на масло, поставила на плиту, на медленный огонь разогреваться и жариться грибы, отметила, что надо было еще лука прикупить, не догадалась. Начистив картошки, еще чуть обжарив уже растаявшие грибы, нарезала ее в сковороду, накрыла крышкой и начала искать соль.
– Она на подоконнике, – раздался громкий голос хозяйки. Оглянувшись на
Пожав плечами, решила ни чему не удивляться, прокрутила в голове любимую фразу Алисы: «Все любопытственнее и любопытственнее». Там конечно еще и все чудесатие и страньше, но сейчас меня цепляло только любопытственнее. Посолив картошку, я принялась резать сыр. Благо где ножи и доски я знала из прежних посещений этого дома.
Я оставила картошку с грибами томиться и вернулась к ним в комнату. И вовремя.
Катерина рассказывала очень интересные вещи. Оказывается, вернувшись домой, по моей указке, она попала как раз к выносу тела ее соседки.
Катюша.
Приезжаю к дому, а там: скорая, серая машина полиции и «нива» нашего участкового. Я затесалась в толпу зевак соседей и просто любопытного народа. Там и узнала, что нашли тело Антонины Ивановны. Ночью с ней стало плохо. В толпе говорили сердце прихватило. А меня такой озноб пробрал, мне казалось все видят, как меня трясет от страха.
Когда санитары вынесли тело, мимо нас прошли. Ветром откинуло простыню, и я увидела ее лицо. Что дальше случилось я не знаю. Но я четко увидела все ее глазами: я слышу звонок в дверь, Катиным голосом попросили открыть, посветить, чтобы лампочку заменить. Я спокойно открываю дверь, в приоткрывшуюся щель вижу большой темный силуэт, пугаюсь, пытаюсь нажать на дверь, чтобы закрыть и тут легкий, зеленоватый дымок окутывает мое тело, я застываю. Мысли в голове мечутся: нашли, обездвижили, попалась как дитя. Довольно грубо тряхнули и оттащили к дивану, усадили перед телевизором. Сижу обездвиженная у телевизора, понимаю, что сделать ничего не могу. Сидели долго, очень долго. Замирающим сознанием пытаюсь уловить хоть что-то.
Чувствую, как открывается дверь снова и темный ужас сковывает меня, я чувствую его. Его холодную, жгуче холодную ярость. Вижу ледяные, серые глаза, прямо перед собой. Я понимаю, что все кончено. Резкая, оглушающая боль.
Потом я очнулась на лавочке, врач из скорой сует мне под нос какую-то вонючую гадость. Что-то сочувственно меня спрашивает, я мотаю головой, говорю, что я в порядке. Так и просидела на лавочке пока все разъехались и разошлись. А потом приехал знакомый Лины и меня увез. Вот и все.
– Да, девочка, повезло тебе, – нарушила затянувшуюся паузу Степановна, – прямо сейчас тебе объяснять я ничего не буду, потом все постепенно расскажу, главное решить куда тебя спрятать.
И уже обращаясь ко мне:
– Лина, пойдем пошепчемся на кухне, а то сейчас картошка подгорать начнет.
Оставив Катерину в комнате мы ушли на кухню.
– Девочке надо помочь, это не простая девочка, – сказала первым делом Степановна закуривая сигарету.
– А, что она такое? – выдала я корявую, но вполне понятную фразу в данных обстоятельствах. Помешав картошку в сковородке и тоже прикуривая.