Всего три дня

Бирюков Валерий Григорьевич

Розовощекий крепыш, дальномерщик Прокофьев с непривычки натер мозоли на руках, но и виду не подавал, копал, яростно бросая землю на плащ-накидку, на которой ее уносили за обратный скат сопки. Рядом потел от усердия буссолист Серафим Машков, которого во взводе величали только по имени-отчеству — Серафим Устинович, потому что он был похож на хозяйственного, вечно чем-то озабоченного мужичка, хотя и никогда не жил в деревне. Помогал им обоим командир отделения разведки старший сержант Гилев, женатый парень, дослуживающий последние месяцы. Когда начало синеть небо, предвещая близкий рассвет, они достаточно углубили траншею, опоясавшую

сопку чуть ниже ее вершины, и стали покрывать бруствер дерном с пожухлой травой. Потом растянули над КНП маскировочную сеть и сели передохнуть. На этом оборудование закончилось, можно было устанавливать приборы и приступать к разведке — своей главной работе.

— Серафим Устинович, — затянувшись сигаретой, спросил Машкова старший сержант, — скажи: у тебя что, родители верующие?

— Нет, а что? — не понял его буссолист.

— Имя у тебя какое-то церковное, не находишь?

— А, все вы со своими шуточками, товарищ гвардии старший сержант! — устало отмахнулся Машков.

— Нет, ты погоди, — не унимался Гилев, — я тут недавно стихи прочел, в них какой-то шестикрылый серафим упоминается, вот я и думал, что ты знаешь, что это такое. Ладно, — угомонился вдруг старший сержант, — с вами не пошутишь, квелые вы какие-то. Потороплю-ка Михайлова с завтраком. Подкрепимся — и за дело, верно? Без еды и у серафима крылья опадут.

Через полчаса разведчики уже стояли у своих приборов и, как обычно на тренировке, вели поиск. У каждого был свой сектор в полосе разведки. С помощью буссоли и дальномера, приближавших отдаленные расстоянием сопки, лощины и дороги, Машков и Прокофьев тщательно осматривали местность, цепляясь недоверчивым взглядом к каждому бугорку, выемке, камню, кустику — за ними могла прятаться мишень. Обнаруженные цели заносились в журнал, который вел Гилев. Он почти не вмешивался в работу подчиненных, которые засекали эти цели, определяли их координаты. За ефрейтора Машкова он не беспокоился — Серафим Устинович дело свое знал твердо, выполнял его, как всегда, обстоятельно. А вот Прокофьев всего четыре месяца назад пришел в отделение, эмоций много, торопыга. И время от времени, когда возникало сомнение, командир отделения сам становился к одному из приборов и проверял данные.

— Ну, глаза и уши артиллерии, докладывайте, что успели подсмотреть? — спросил, неслышно появившись в траншее, гвардии старший лейтенант Федоров. — А что, неплохо потрудились, — произнес он, посмотрев журнал. — Вы, оказывается, у меня и в самом деле глазастые! Как, Прокофьев, устали за ночь?

— Он тут у нас, как шагающий экскаватор, копал — Серафим Устинович за ним не успевал. А у него шесть крыльев.

— Какие еще крылья? — засмеялся Федоров.

Машков обернулся и умоляюще посмотрел на Гилева. Тот смилостивился:

— Да это я так… цитата из стихов. А Прокофьев сегодня везучий: батарею отыскал и группу пехоты «южных». И по мелочам кое-что.

— Ого! Однако способности есть. Так, Геннадий?

Прокофьев на минуту оторвался от резинового налобника дальномера, чтобы ответить на похвалу что-нибудь вроде «стараемся помаленьку», но неожиданно покраснел и промолчал. Старший лейтенант ободряюще улыбнулся и подмигнул: не робей, мол, держи хвост пистолетом!

— Ну, трудитесь, хлопцы! А я пока НП батарей обзвоню — что у них новенького обнаружилось? Пора на карту все сводить.

Федоров точно подзарядил своей похвалой Прокофьева, который

и в самом деле устал после бессонной ночи. Ведь для него такие учения были еще в новинку. Теперь ему хотелось доказать, что офицер не зря его отметил.

И будто в награду за такое его благородное стремление у подножия небольшого холма что-то блеснуло, отразив первые лучи появившегося солнца. НП «южных»?! Прокофьев судорожно сглотнул слюну. Он знал из рассказов бати, что отыскать вражеский наблюдательный пункт в войну было редкой удачей. А на учениях такое не выпадало даже опытному Гилеву, хотя имитационная команда всегда обозначала НП, пряча его, разумеется, по всем правилам. Разве что чуть-чуть демаскируя. И вот, кажется, ему привалило то редкое счастье разведчика! Только не спешить докладывать, а то позора и насмешек от Гилева не оберешься. Понаблюдаем-ка еще: чем черт не шутит, а вдруг и правда НП?

Прокофьев внимательно всматривался в настороживший его холм, но большой круг солнца быстро выполз из-за горизонта, и бликов он больше не заметил. Но и в этот раз усердие не пропало даром — он обнаружил еще одну примету — свеженасыпанную землю, видимо кусок бруствера, который не успели накрыть дерном или масксетью. Сомнений больше не было, но Прокофьев доложил о своей находке на всякий случай с оговоркой:

— Ориентир три, правее сорок, тысяча метров — кажется, наблюдательный пункт «противника»!

Все повернули к нему головы, как подсолнухи к солнцу, и во взглядах товарищей Прокофьев заметил такое откровенное недоверие, что все его торжество пропало. Произнес обидчиво:

— Посмотрите сами. Рыжий холм.

Гилев усмехнулся и припал к окуляру буссоли, старший лейтенант Федоров шагнул к дальномеру.

— Да, что-то тут нечисто, — наконец согласился он, понаблюдав минуту-две в указанном Прокофьевым направлении. — Все признаки НП, но не нравится он мне, хоть убей! А почему, никак не соображу! Так легко НП не отыскивается. Ладно, сейчас уточним. Связист, соединитесь с наблюдательным пунктом первой батареи, пусть-ка внимательно осмотрят рыжий холм в третьем секторе и доложат, что увидят.

Старший сержант Гилев тоже оторвался от прибора, выпрямился все с той же насмешливой улыбкой на красивых тонких губах и хотел что-то сказать, но не успел. Федоров насторожился, услышав каким-то одному ему известным способом шаги за поворотом траншеи, придирчиво окинул взглядом командно-наблюдательный пункт, поправил на голове каску и негромко сказал:

— Заправиться — и по местам, хлопцы! Наблюдать! Командир дивизиона идет. — И пошел ему навстречу с докладом.

Появились подполковник Савельев, начальник штаба майор Глушков и не знакомый Прокофьеву высокий худощавый офицер. Они поздоровались с разведчиками, изучили карту, на которую Федоров уже перенес обнаруженные цели, потом долго рассматривали в бинокли поле «боя».

— Так говорите, НП нашли? — спросил подполковник Савельев, с любопытством поглядев на Прокофьева. — Давненько такого не припомню. Федоров, уточните все-таки. Маловероятно, вы уж не обижайтесь, Прокофьев.

— Я уже приказал разведке первой батареи, — с готовностью сообщил старший лейтенант Федоров. — Им цель виднее.

Савельев вместе с начальником штаба ушли готовить данные для стрельбы, а новый командир дивизиона — Прокофьев уже догадался, что это он, — остался.

— Можно посмотреть, что вы там открыли? — спросил майор.