Вселенная файа. Трилогия
Шрифт:
Второй и третий отсеки были жилыми. Помимо собственно жилых помещений, немалую часть их объема занимали проходы и коммуникации, необходимые, чтобы связать их воедино. Там же размещались бессчетные комнаты и залы, предназначенные для отдыха и работы, различные вспомогательные машины и охладители.
Первый отсек тоже был доступен для экипажа, но в нем редко кто бывал, - там находились глаза и уши корабля, а также его мозг, - сеть управляющих гиперкомпьютеров. Отсек был огромен, но в нем размещались не менее огромные радары, гигантские телескопы, способные улавливать любые возможные излучения и волны, универсальные энергетические орудия,
Самой сложной проблемой при разработке звездолетов оказалось, как ни странно, охлаждение. Трудность сброса тепла в небольших кораблях превратилась в кошмар в многомильных гигантах. Но огромный размер астроматов Файау не был прихотью, или следствием гигантомании. Космос был полон опасностей, и ни один механизм не являлся абсолютно надежным. Необходимость создания корабля, несущего множество дублирующих систем и самодостаточного во всех отношениях, была единственным способом повысить безопасность. Однако это неизбежно требовало увеличения размеров.
Нейтридная броня, делавшая звездолет неразрушимым, тоже была очень тяжела и не могла применяться на малых кораблях. Но это окупалось, - нейтрид был не только сверхпрочным, но и сверхпроводящим - и не имел ограничений в силе тока, как обычные сверхпроводники. По обшивке Астрофайры можно было пустить ток такой мощности, что создаваемое им магнитное поле достигало десяти миллиардов гаусс. Никакое материальное тело или частица не могли пройти сквозь него. Это было гораздо надежнее обычного силового поля.
Несмотря на огромную сложность и многообразие такой корабль-мир оставался единым целым. Он обладал сознанием, точнее, сверхсознанием. У него были, и другие общие черты с живыми организмами, - он мог чувствовать боль, регенерировать, мечтать, тосковать, изменять себя, - именно он был разведчиком и владыкой межзвездных просторов. А мелкие и вздорных созданий внутри него были лишь массой бесполезных паразитов.
Анмай усмехнулся при этой мысли. Он не считал себя паразитом, но знал, что мечты исполняются совсем не так, как ему этого хотелось.
Легко оттолкнувшись от пола, он повис в воздухе. Теперь, после месяца торможения, корабль был совершенно неподвижен относительно пустоты. Чувствительные спектрометры не фиксировали даже самого ничтожного изменения реликтового фона, вызванного движением. Сейчас они могли беспрепятственно входить в не-пространство.
Так как межзвездные полеты до сих пор обходились недешево, звездолеты Файау не только изучали Вселенную, а высаживали часть экипажа на каждую подходящую планету, основывая ещё один её мир. Эта картина была не столь идиллична, как казалась. Большинство пригодных для файа планет не имели хозяев, но иногда встречался и разум. Наученные горьким опытом, файа избегали тех, кто мог сравниться с ними в силе. Общение же с теми, кто стоял ниже их, редко становилось интересным, и бывало, что такие расы просто исчезали, пав жертвой Йалис. Гиперкомпьютеры кораблей управляли им так точно, что поражались лишь организмы с наивысшим уровнем сложности, - попросту разумные, а вся биосфера оставалась нетронутой.
Нельзя было сказать, что эта новость
Впрочем, эти мысли не занимали его слишком долго: его и Хьютай пригласили на Совет корабля, который должен был окончательно определить цель их экспедиции.
Мчась в безмолвных коридорах, где не было ни верха, ни низа, Анмай чувствовал себя странно, - ему стало казаться, что он всегда жил здесь. Среда его обитания изменилась радикально уже в третий раз, - а сколько их ещё будет?..
* * *
Даже на столь большом корабле, как Астрофайра, нельзя было собрать все восемьдесят миллионов её экипажа в одном помещении. В огромном зале, залитом неярким серым светом, разместились лишь члены Совета, - но и их оказалось больше ста тысяч. Анмай с усмешкой коснулся знака отличия Советника, - маленькой золотой звезды чуть ниже левого плеча. Его тоже удостоили этой чести, как основателя Файау. Впрочем, и сам Совет, и его решения были рудиментом древности.
Парящая в воздухе огромная масса гибких серых тел создавала впечатление сна. Летать в невесомости можно было лишь с помощью силовых поясов, и со всех сторон налетали беззвучные порывы порожденного ими ветра. Все торопились занять места. Анмай и Хьютай уютно расположились на своих.
В соседнем кресле устроился небольшой ящик, поблескивавший линзами объективов. Это был один из членов Совета, - недавно он погиб при довольно темных обстоятельствах. Он не захотел ждать, пока его тело восстановят, и его матрицу подключили к подвижному воспринимающему устройству. Анмай не обращал на ящик внимания, - он уже привык к таким вещам.
Зал Совета Астрофайры показался ему неожиданно похожим на зал Совета Фамайа, - за исключением размеров и многоярусных трибун. Лишь освещение было необычным, - казалось, зал построен под открытым небом, по которому беспрерывно ползут тучи. Оттуда тянуло холодом и сыростью. Там, где обычно помещается президиум, было лишь несколько гладких уступов, а над ними - колоссальный экран.
Сама процедура выбора цели являлась, разумеется, чистой проформой - все полеты в Файау расписывались на несколько лет вперед, и вероятность встречи иных цивилизаций вовсе не была главным аргументом. Практически, выбор делали интеллектронные системы самого высокого порядка, и порой понять его было трудно.
Как ни странно, уничтожение расстояний вовсе не сделало файа владыками Вселенной. У неё оставалось второе, уже неустранимое преимущество, - безмерная многочисленность. Файа посетили полтора миллиона звезд, - но только в этой галактике их было больше двухсот сорока миллиардов. А внутри доступной наблюдению сферы диаметром в пятнадцать миллиардов световых лет находилось четыре миллиарда таких галактик. На каждую из них приходилось ещё до тридцати карликовых, малозаметных галактик, - эллиптических и иррегулярных. Лишь одиннадцать тысяч их из этих сотен миллиардов файа посетили, - и, чаще всего, ограничились изучением нескольких звезд в ядре. А ведь ЗА пределом видимости Вселенная вовсе не кончалась. Туда осмелились проникнуть только шесть кораблей файа, - но их наблюдения ограничились астрофизической съемкой.