Вселенная файа. Трилогия
Шрифт:
– Здесь очень спокойно, - сказала Хьютай, - я бы хотела побыть здесь подольше. Я выросла в приюте, и так редко бывала одна...
– Мы сможем быть здесь, пока не истечет срок, - десять дней. Но я чувствую, они ответят раньше, - атакой или миром, не знаю!
Больше всего Анмай боялся полного отсутствия ответа, - тогда им пришлось бы нападать первыми. Это было бы невыносимо. Но на месте правителей ССГ он поступил бы именно так, - не совершать самоубийственного нападения, а поставить противника в неприятную позицию "иди и возьми сам". Вэру выбросил из головы эти мысли и осмотрелся.
У
Анмай обернулся. Необозримый ряд серых узких колонн выходил из-за горизонта на востоке и терялся за горизонтом на западе. Каменные монолиты были очень высоки, - не меньше вэйда каждый, - и казались ещё выше из-за рядов параллельных линий на торцах. А за ними теснились стены, кубы, пирамиды - то серые, то золотисто-коричневые, то черные. И надо всем простерлось дымчато-темное небо. Тонкая линия света, рассекавшая его, притягивала взгляд. Она казалась мостом, идущим из бесконечности в бесконечность, что, впрочем, соответствовало истине. До Нити были больше триллиона миль, но её сияние пробивалось сквозь пыль. Глядя на неё, Анмай пытался представить...
Она проходила сквозь их галактику, рассекала неизмеримую бездну пустоты, другие галактики и шла... куда? Есть ли конец у бесконечности?..
Он опустил голову. Всякий раз, когда он видел Нить, его охватывало странное, тревожное влечение к этим безднам, - влечение почти столь же сильное, как влечение к Хьютай. В окружавших его безмолвных просторах было нечто неизмеримо печальное - мир, который прожил миллиарды лет и которому остались... в лучшем случае тысячи. Ему вдруг показалось, что он уже видел это... и когда-нибудь снова увидит, - очень нескоро... и очень далеко отсюда. Это было больше, чем надежда, но тяжелая печаль, охватившая его при виде Пустынного Моря, не проходила.
– Давай купаться!
– Хьютай скинула сандалии, ногой попробовала воду.
– Холодная!
Она решительно скинула всё остальное и бросилась в волны. Анмай, рассмеявшись, последовал за ней. Хьютай плыла, шумно взбивая воду, но при том, - очень быстро. Несмотря на все усилия, он не мог её догнать. Она ловко подныривала, появляясь то сбоку, то за его спиной. Наконец, Вэру начал дрожать от холода. Подплыв к берегу, он встал на дно, и огляделся. Хьютай нигде видно не было, но, прислушавшись, он уловил отдаленный плеск.
Вдруг что-то мягко коснулось его бока, скользнуло по животу... Его рука, инстинктивно дернувшись, попала в слизь, жадно облепившую пальцы. Лишь тогда он заметил огромное, едва светящееся голубое пятно бакта.
Слизь обхватила его вокруг талии и упорно поползла выше; когда она достигла ребер, кожу начало жечь. Анмай освободился одним коротким рывком, вложив в него все силы, и тут же упал, окунувшись с головой в воду. Поднимаясь, он опять попал босой ногой в слизь, перевернулся на живот и рванулся ещё раз. Освободившись окончательно, он чуть отплыл и выпрямился.
– Хьютай! На берег быстро!
– закричал он, набрав побольше воздуха; и сам последовал своему совету.
Когда
– У тебя такой испуганный вид! Ой, ты светишься!
Вэру бросился в море, оттирая песком приставшую к коже слизь. Жгучая боль медленно стихала под действием холодной воды.
– Это был бакт? Он обжег тебя?
Вэру молча кивнул.
– У тебя кожа светилась, - это выглядело очень странно.
Он выбрался на берег, дрожа от холода.
– С тобой уже бывало такое?
Анмай слабо улыбнулся.
– Однажды. Но тогда бакт обхватил меня целиком, я еле вырвался... а потом весь светился!
– Было очень больно?
– Ну, я валялся на песке и не мог двинуться, не мог издать ни звука, хотя мне очень этого хотелось! Бакты выделяют парализующий жертву яд, - пояснил он.
– Я выбрался на берег прежде, чем он начал действовать и лежал так долго, не зная, пройдет это, или нет. Я очень испугался...
– он замолчал, чувствуя, как обожженную кожу стало пощипывать, потом холодить. Голова закружилась, собственное тело показалось ему очень легким. Хотелось лечь и не двигаться.
– Бежим туда!
– он показал на далекие стены, - заодно и согреемся!
Они помчались наперегонки, из-под их босых ног летел песок. Хьютай сразу вырвалась вперед и исчезла из виду, обогнув колонну.
Вблизи та была огромна, - каждая из пяти казавшихся тонкими линиями борозд шире человеческого роста. За ней Анмай обогнал девушку. Он повернул к массивной каменной пирамиде, одним махом взлетел вверх по её уступам и сел у венчавшей её наклонной плиты. Хьютай села рядом с ним. Он чувствовал, что все следы отравления исчезли, осталось лишь возбуждение. Но его он мог отнести на счет тесно прижавшейся к боку любимой.
Отсюда, с высоты, равнина казалась ещё более печальной. Силуэты колонн черными тенями рассекали сияние туманности, вокруг громоздились странные сооружения. Слева возвышался огромный дырчатый куб, прошитый сквозными шахтами четырех размеров, - словно каждую его сторону разделили на девять квадратов и выбросили средний, а потом ещё трижды повторили процедуру с оставшимися квадратами. Каждый проем был втрое меньше предыдущего, но даже в самые маленькие Анмай легко мог залезть. Отсюда, сбоку, куб выглядел жутковато, - множество черных глаз-окон, в глубине которых виднелся смутный, таинственный свет.
– Здесь страшно, - тихо сказала Хьютай, - но мне это нравится.
– Её узкая крепкая ладонь легла на его руку.
– Слушай, давай полазим здесь, - ведь за тем мы и приехали!
Анмай промолчал. Он не хотел подниматься, хотя его спину и подошвы леденил мертвый холод камня. Но Хьютай просто спустилась вниз, и ему оставалось только последовать за ней.
Скользнув в узкую дыру, Хьютай выпрямилась и, схватившись за верхний край шахты, подтянулась наверх, в более широкую, где свободно можно было ходить. Они пошли в темную глубину, обходя маленькие шахты и перешагивая по краям большие. Ступать приходилось осторожно, - камень покрывало множество квадратных углублений всевозможных размеров.