Вселенная шай-ти

Котикова Мария Вячеславовна

Сбоку раздалось причитание Фенха: что упечет он их всех в самую ужасную палату на неделю, а то и больше, организует прием самых горьких лекарств и прохождение самых неприятных процедур. И будет нудеть, нудеть и нудеть, круглыми сутками зачитывая им все доступные справочники по правилам безопасности.

Машехра сосредоточенно молчала. Талантом работать и трепаться так, чтобы это не сказывалось на качестве, в их паре всегда обладал исключительно Фенх.

Зашумела техника, раздались крики, требующие активизировать магнитные поля временного назначения для поддержки сводов, зазвучали отрывистые

слова, приказы, комментарии.

Соню мягко попросили отойти и освободить место для техники.

Но не прогнали.

Ее кто-то взял за руку и отвел в сторону, набросил на плечи плед, сунул в руки чашку с чем-то горячим.

Кажется, это можно было пить.

Соня не почувствовала вкуса.

Через какое-то время она наконец-то заметила рядом с собой клюющую носом Альтши, зевающего Фенха и Машехру, Та достала откуда-то из складок одежды антисептические салфетки и принялась вытирать им всем поочередно ладони и лица. В процессе она тихо пояснила, что тому военному, который очень метко вырубил транквилизатором достопочтимый Голос Совета, надо будет потом выбить выходной и премию за что-нибудь этакое героическое ‘формулировку сами придумаете’.

Когда Ашая и Тай-до-но все-таки достанут.

Ты слышишь, Соня?

– Слышу. Обязательно.

Она тускло улыбнулась, кивнула и, отдав чашку, вернулась к работе.

И премию, и выходной, и торт в придачу.

*

Обвалу Ашай не удивился даже вполовину должного. Ждал чего-то такого - но скорее на обратной дороге, нежели здесь. И когда под ногами тяжело вздохнула земля, а потом по ней, как по живому телу, прокатилась дрожь, потому и успел заскочить в маленький рукав, где и ребенку показалось бы тесно, утягивая за собой Тай-до-но и благословляя богов, что кроме них здесь никого не было. Рабочих успели отпустить - а сами замешкались.

Соня расстроится теперь. Это самое плохое.

Рывок, неосознанный, на одних инстинктах, можно сказать, спас им жизни: свод обрушился целиком, своеобразным домиком накрыв вход в рукав.

Закружилась голова: о камень ударился, кажется, даже кожу содрал на виске. Но в целом свое состояние Ашай мог назвать довольно удовлетворительным. Он закрыл глаза, вдохнул, выдохнул - и немного расслабился: с Соней ничего не случилось.

– Марсааш, ты как?
– ведя рукой по стене, Ашай попытался найти в абсолютной темноте Тай-до-но. Тот тяжело и загнанно дышал где-то справа, метрах в полутора от него. Через секунду Ашай обнаружил Марсааша на полу. Тай-до-но придавило правую ногу.

– Оставь. Там перелом, скорее всего, еще рука ушиблена да затылок. Ничего смертельного, - зашелся кашлем от не до конца осевшей пыли Марсааш.
– Сам-то как?

– Почти так же, если не считать перелома, - усаживаясь рядом, ответил Ашай.

– Как ты почувствовал только…

– Просто ждал неприятностей. Соня очень волновалась, отпускать не хотела.

– Даром предсказаний обладает, что ли?

– Да нет, - ответил Ашай и, буквально через секунду, добавил, - просто переживала.

– Все равно подыхать здесь придется, - как-то отстраненно заметил Тай-до-но.
– Сам не хуже меня знаешь наши законы.

– Соня найдет.

– Она же глухая?..
– Прозвучало

это не то вопросом, не то утверждением.

Ашаю внезапно стало почти весело. Он начал понимать Соню с ее постоянным шипением на тему их зацикленности на умении слышать окружающих.

– Одно другому не мешает.

Он не захотел рассказывать о том, что Соня откуда-то всегда знала, когда он подходил к дому, и заранее встречала его у двери. О ее упрямстве, умении слушать и слышать то, что стоит за словами. И что, если ему было плохо, то и она тоже ходила вялая и хмурая, сама не до конца понимая, почему в абсолютно прекрасный день у нее такое паршивое настроение. И тогда она приходила к нему, подлезала под руки и ждала, пока он не начнет говорить. Иногда могла, правда, и начать вытягивать по ниточке все терзавшие его душу проблемы.

А на вкус она была водой, и медом, и солнцем.

Точно ругаться будет, когда их откопают. И наверняка больше ни в одну поездку без себя не отпустит…

Время растянулось - минуты начали казаться часами, часы - днями, а они все сидели и слушали, как где-то капала вода: капля раз в три минуты и сорок три секунды.

– Ты бы раскрыл для нее крылья, не так ли?

– Глупый вопрос, Марсааш, - хмыкнул Ашай.
– Ты разве для Альтши - нет?

– Ну, мы немного иной разговор…

– Совершенно такой же, - перебил его Тай-до-рю.
– Но, отвечая на твой вопрос: конечно. Когда бы мой свет ни захотел.

Тай-до-но, услышав слова Ашая, не стал дальше спрашивать. Видимо, посчитал, что вот все-то у них с Соней уже случилось. Тай-до-рю не стал его разубеждать. Не Марсааша это дело было - что происходило за дверьми их с Соней дома.

И уж совсем никому не стоило знать, даже Фенху, как он ночами лежал без сна, наблюдая за играющим на локонах цвета тициан, пушистых ресницах и тонкой коже светом фонарей. Соня с самого первого дня на планете спала рядом с ним, доверчиво прижимаясь и закутавшись в одеяло, словно в кокон. Она так интересно в него заворачивалась: с головой, только непослушная челка топорщилась.

– Тяжело тебе с ней?

Каждый день с Соней был как прогулка по канату над пропастью без страховки и крыльев. Он старался просчитывать каждый шаг, но за это Соня обижалась на него даже больше, чем за невольную боль от каких-то действий. Постоянно повторяла, что ей нужен именно он, а не услужливая имитация. И что она всегда предпочтет выслушать и обсудить возникшие проблемы, но не промолчать или обойти их по большой кривой.

Это было странно и непривычно.

Завораживающе.

Он теперь учился говорить и рассказывать о себе, том, что казалось важным лично для него.

И как он ревновал ее! К Фенху, к Машехре, к неведомому Графу из снов, даже к ее родному миру! Очень глупо, но что он мог с собой поделать?

– Нет. ‘Интересно’ - более подходящее слово. Страшно. Невыносимо. Но - не тяжело.

– Знакомо звучит…

– Ага.

Ашай прикрыл глаза, снова вслушиваясь в эмоциональный фон Сони - она теперь ощущалась настолько близко, что к ней можно было почти прикоснуться. Ему стало тепло и даже на секунду показалось, что он дома - задремал на диване, - а его свет на кухне что-то готовит. Или рисует, сидя за его рабочим столом.