Вселенная «Станция Бякино». Трилогия

Выборнов Юрий

– По своему, естественно, но не совсем, – улыбнулся председатель. – Это все должники Сидоровича. Отрабатывают проценты, так сказать. Накапало уже прилично, а отдавать нечем, вот сами и просят работу какую им дать. А мы что? Мы всё понимаем и входим в положение. Сидорович вообще очень любит справедливость. Возможность отработать не у каждого барыги существует, хочу тебе сказать. В другом месте их бы калеками сделали или вовсе грохнули.

– Значит, всё-таки рабы, – тихо, еле слышно вздохнул Борис.

–

И потом, это отличная альтернатива их прежней жизни, – Евгений Саныч принялся загибать пальцы на левой руке. – Крыша над головой есть? Спят в безопасности? Кормежка раз в сутки стабильно? Работа на свежем воздухе? Ну и пятое… Самое главное… Наверное… Есть шанс вернуть долг барыге.

– Только между нами, – Борис посмотрел на мужичка и все еще тихо сказал: – Ты же понимаешь, что они никогда этот долг не отдадут? И что долг этот на них не просто так висит? Беднягам помогли упасть в эту яму. Ты же сказал Сереже, что завязал с плохими делами и теперь на правильном пути.

– Послушай, – резко встал Евгений Саныч. – Мы разве не спасаем этих бедолаг? Что с ними случится завтра в этом проклятом мире? Сожрут зомбари? Дикие звери? Или какой-нибудь обезумевший бандит проломит им череп пустой стеклянной бутылкой только потому, что на него косо посмотрели? Не знаешь? А я вот знаю, что с ними будет завтра здесь! Будут работать точно так же, как и сегодня, и вчера, и позавчера. Мы даем им стабильность и веру в завтрашний день. Им не приходится думать, где найти себе пропитание и приют.

Всё верно, ты, видимо, не дурак, свой долг они не отработают и до конца жизни, но жизнь их от этого станет длинней и, возможно, лучше. Вот скажи мне, ты, видно, уже пожил и имеешь представление, о чем говоришь. До эпидемии где работал? Да не важно. По тебе видно, пахал с утра до вечера, и всё для чего? Накормить себя, свою семью, заплатить счета за коммунальные услуги, одеться и обуться. Хватало тебе зарплаты на все это? Допустим, что и хватало. Вот только не на большее. Так чем, по-твоему, работник отличается от раба? Рабу дают еду, ночлег и одежду, а работнику – деньги, чтобы тот сам купил себе все то же самое. Так значит, по сути-то выходит, что и ничем?

Борис ничего не ответил, лишь тоже встал и облокотился на деревянные перила. Мужчины молча смотрели на крышу соседского дома, покрытую шифером, и каждый думал о своем.

– Так чем вы тут занимаетесь? – прервал немую паузу Борис Валентинович. – Можно не отвечать, если нельзя говорить.

– Свиней разводим и кур, – неохотно ответил Мультик. – Летом грядки и парники. Видишь, мужики землю копают? Под осень перекидывают.

– Это же всё… – не договорил Борис.

– Что?

– Ну… Я хотел сказать…

– Не выгодно? – уточнил Евгений Саныч.

– Нужен же корм… Много корма… Зимой особенно, – удивился Борис.

– Косим траву, – ответил Мультик. – Комбикорм нам Сидорович иногда

привозит, не знаю, где он его берет. В общем, мое дело маленькое, следить, чтобы работники не бездельничали, и обеспечивать какую-никакую охрану.

– Странно всё это, – процедил сквозь зубы Борис. – Ну да не мое это дело, любопытство, не более.

Дверь со скрипом открылась, и из нее вышли Сережа и Настя с двумя мальчиками. Детишки дергали маму за руку и о чем-то слезно упрашивали. Молодая женщина будто не слышала их слова и всё время ощупывала то одного, то другого, словно не верила своим глазам, что детки живы и здоровы. Насте казалось, сейчас она самый счастливый человек на земле, эти чувства ее охватили настолько сильно, что женщина стала вести себя как маленькая девочка, будто ей вовсе не тридцать лет, а гораздо меньше. Это очень стало заметно, и Сережа даже обратил на это внимание наставника, но тот махнул рукой и сказал, что временное помутнение от переизбытка чувств.

– Мам, ну мам, – клянчили мальчики. – Ну пожалуйста, мы очень тебя просим.

– О чем они? – спросил Борис девушку.

– Как о чем? О девочке, конечно, – ответила Анастасия. – Подружились тут с одной, теперь упрашивают, чтоб с собой взяли.

– У вас и девочки работают? – удивленным голосом спросил Мультика Борис.

– В порядке исключения, – ответил Евгений Саныч и выставил ладони перед собой, будто приготовился отталкиваться от невидимой стены. – Она сирота. Нет у нее никого. Это еще покойный Михалыч ее пожалел, думал, пока пусть работает, а потом пристроит ее, выдаст за кого-нибудь замуж, как подрастет. Ей около двенадцати лет, малая еще. Это тебе к вопросу о нашем недавнем разговоре про добро и зло. Сидорович не выгнал ее после смерти отца, не знаю почему, может, приглянулась и сам ждет, когда вырастет.

Через передний забор показались детские руки, и через пару секунд появилась голова девочки с двумя заплетенными косичками. Борис Валентинович достал из розового рюкзачка Насти маленькую жестяную баночку, то ли с мясным пюре, то ли с печеночным паштетом. Наставник уже пробовал такие консервы, но так и не понял, на что конкретно они похожи на вкус. Мужчина отдал банку мальчикам и по-доброму произнес:

– Ну, братцы, идите прощайтесь с подружкой. И угостить не забудьте.

Затем наставник обернулся к Мультику и добавил:

– Просьба у меня к тебе одна, проследи, чтоб не отняли у бедняжки.

– Сделаем, – твердо ответил Евгений Саныч.

***

Напарники шли вдоль железной дороги. Настя шла сзади, держа одного мальчика за ручку, а второй всё время бегал то вперед, обгоняя мужчин, то возвращался назад к маме и оббегал ее сзади.

– Что дальше? – спросил парень и поправил ружье на плече.