Вселенская пьеса

Федорова Елена Ивановна

– Теперь я понимаю, почему вся Вселенная старательно истребляет вас; я не удивлюсь, если вскоре ваша планета и вовсе будет уничтожена. Вы правильно делаете, что никого не приводите на корабль и никому не показываете, как живете. Впредь держите языки за зубами и никому не говорите, чем занимаетесь.

– Но почему?!
– отчаянно вскрикнул Арам.
– Мы хотим, чтобы все было лучше.

– То, что лучше по вашему мнению, может оказать не лучшим для того, к кому оно применимо. У каждого отдельной единицы свое понятие добра и зла. Последние события, коими жизнь меня накормила досыта, дали ясно понять вот что: не стоит лезть к другим со своим добром,

можете получить неожиданную реакцию. Как и в вашем случае, это может быть опасно для жизни, но вы продолжаете проявлять средневековую глупость, не желая понять очевидного: вы своими усилиями устраняете или уменьшаете вероятность других альтернатив, тех самых, даже мысль о которых дорога другим. Умирая, мы всегда надеемся, что вот сейчас появится кто-то или случится что-то, и мы спасемся. А вы пытаетесь отнять у других надежду, вот и все.

– Хотите сказать, - успокоился Арам, - что мы зря прилетели и спасли вас от вот него?
– лерниец указал на замершего за моей спиной дознавателя.
– Его корабль должен был выйти из подпространства в области гравитационной зависимости корабля купалианина! Вы бы хотели быть разорванными в клочья вместе со своими друзьями и жалким челноком?

– И какова была вероятность такого исхода?

– Процентов семьдесят, - Арам пожал плечами, подумал и добавил: - Семьдесят один и тридцать семь сотых процента, если быть точным, вот ведь какая досадная случайность!

– А остальные проценты?

– Вы бы внезапно изменили направление движения корабля и остались живы. Ненадолго, правда. Вас бы засекли с корабля Контролера и поймали. О! Не спрашивайте, я знаю, что вы думаете. Вас могли и не заметить, но тогда бы вы встретились с Сатрингом, который уж очень заинтересован во встрече с вами, Антон. Он очень зол и почему-то жаждет вас убить. Как видите, весь мир против вас. Что же, по-вашему, мы зря вмешались?

– Думаю, вы вмешались только потому, что это вам выгодно, - резко отозвался я.
– Ваш ход был сделан, я не столкнулся с Контролером и не достался Сатрингу, начался новый виток. Что будет дальше, Арам? В этой Вселенной у меня слишком много врагов и очень мало союзников. Так что расскажи мне мою судьбу.

– Расскажу, - вздохнул лерниец.
– Вам предстоит много боли перенести, Антон, испытания будут продолжаться. Вам не помогут друзья, а союзники отступят. Тогда, после победы или поражения, настанет время ужасного разочарования.

– Вы говорите как шарлатан, - засмеялся я, ощущая пустоту.
– Вы не сказали ни одной стоящей вещи, ни одного факта.

– Нельзя, - засуетился Арам, - нельзя, иначе это будет прямое воздействие на историю. Мы стараемся ТАК не влиять. Союзом это запрещено.

– Тогда скажите: Земля ведь останется нетронутой андеанцами.
– Я почему-то выбрал не вопросительный, а утвердительный тон.

– Останется нетронутой, - эхом ответил мне Арам, - но только если вы продолжите делать то, что делаете. Они все равно придут, Антон, они высадятся на планету. Если вы сейчас поверите в счастливое спасение и остановитесь, все земляне погибнут.

– Какое откровение, - фыркнул дознаватель и Арам вскочил.
– Тише ты, дурак! Я тебя не укушу. Ты никогда такого больше не увидишь, пара личностей в одно сознании. Что ж ты всю правду то не говоришь, все ходишь вокруг да около? Уж не из-за меня ли?

– Я все забуду, - прошептал Арам.
– Когда проснусь - все это забуду. Лерну нельзя говорить правду, Лерну нельзя менять историю явно. Лерну можно только считать.

Я обернулся, с интересом

наблюдая за дознавателем. Сейчас он изменился, в нем добавились странные, непонятные мне черты. Отвечая на мой немой вопрос, Контроллер отозвался беспечно:

– Я тут поискал у тебя, и на заднем дворе нашел еще один любопытный разум. Мне нравится твой корабль, Доров, корабль класса черная птица... С ним, в отличие от тебя, возможно слияние. К чему копить осколки, если можно создать целое.

– Ну здравствуй снова, Ворон, или как тебя теперь называть?

Попавший в плен моего разума призрак усмехнулся.

– Что теперь будет?
– спросил я с сомнением. У меня не возникало ощущения, что внутри меня есть инородное существо, но, пожалуй, теперь их присутствие меня начало пугать.

– Не переживай, мы не помешаем, - это точно был Контролер.

– Да что же это?
– Арам начал пятиться.

– Так выглядит Сила и Знание, - сказал я лернийцу.
– Не уверен, что ты поймешь. Я и сам до конца не понимаю, почему мы их видим.

– Такого просто не может быть!

– Вся проблема в том, что ты располагаешь лишь цифрами, - упрекнул я Арама.
– На деле же даже вероятность в тысячную долю процента может осуществиться. Сама, без вашего вмешательства лишь потому, что именно так и должно быть. Вот так-то.

– Я тебя не слышу!
– приглушенно промычал Арам.

– Может, нам его убедить?
– спросил дознаватель.

– Время!

И я проснулся.

– Мы находимся у дальней орбиты Эгиды, - сказал краснолицый лерниец, потряхивая меня за плечо.
– Наш корабль не станет садиться, это слишком большие энергозатраты. Ваш Ворон приземлился в секторе а3, мы высадимся на челноке и передадим вас вашему экипажу. И заберем своего паломника.

Мое тело и вправду отдохнуло, а вот разум был немного затуманен. Кроме того, я внезапно ощутил ужасное сомнение: было ли все это на самом деле? Приснился ли мне сон, созданный моим привыкшим спать разумом? Или я и вправду видел Дознавателя и Ворона? Проще поверить, что мне приснился сон, но вот напротив сидит Арам. Он подавлен, молчалив, потерян, и старательно опускает глаза. Он мнет свои руки так, словно у него затекли кисти, и, по-видимому, не замечает этого. Значит, он тоже видел их.

– Не может быть, - пробормотал Арам и испуганно посмотрел на своего соплеменника.
– Что?

– Ты плохо себя чувствуешь, Арам?
– с тревогой спросил краснолицый лерниец.
– Или Антон чем-то обидел тебя?

– Нет, - как-то через силу сказал Арам.
– Все хорошо. Мы прилетели? Так отправимся же на Эгиду!

– Здесь должно быть очень холодно, - пробормотал я, прильнув к иллюминатору. С небольшого прямоугольного окошка только что сняли защитный экран, и я видел лениво приближающуюся снежную равнину Эгиды. Снега сгладили ее поверхность, протянувшуюся однообразно белой полосой от горизонта до горизонта; плотные облака не пускали ни одного солнечного луча, создавая вечные приглушенные сумерки. Чистота планеты была нетронутой, но снег в ровном сером свете казался таким же серым. Вглядываясь в снежную бесконечность, я думал лишь о том, каково было выживать здесь Рику Ирину. Если бы не лерниец, без сомнения, Рик был бы уже мертв. Пусть Арам прав, и он никогда больше не вернется ко мне на корабль (такую возможность я могу допустить), но я буду знать, что он жив. И он будет жить до тех пор, пока случайно не попадет вновь во временно-пространственный провал, который, причудливо насмехаясь, забросит его в прошлое на борт корабля Ворон.