Вселенская пьеса

Федорова Елена Ивановна

– Немного поздно, Рик, чтобы что-то делать, - возразил я.

– А кто сказал, что дело в тебе?!
– Рик встал, швырнув в сторону окурок.
– Может быть Миссия - это я?

– Нет, - я покачал головой, глядя на него снизу вверх.
– Не ты, не я. Это было бы слишком просто. Мы все создаем судьбу мира, вот и все.

– Ты можешь быть великим теоретиком, Доров, твой ум может быть гениальным, а язык острым, но когда придет беда, тебе это не поможет!

–

И снова ты говоришь загадками, Рик.

– Потому что я не могу выбрать!
– отчаянно вскрикнул пилот.
– Это так трудно: решать за всех. Я не хочу предсказывать и создавать, не хочу знать тех, кто управляет моей судьбой! Я схожу от этого с ума! Потому что стать богом теперь может каждый, поучись немного у лернийцев и поймешь, о чем я.

– Но кто тебе сказал, что рассчитанные тобой ответы верны? У нас по-прежнему есть великолепное оружие защиты...

– Какое?
– пилот отчаянно взглянул на меня, словно он тонул, а я стоял рядом, сжимая еще не брошенный, но уже занесенный спасательный круг.

– Мы можем не верить, - я пожал плечами.

– И разбиться о скалы, перелезть через которые не в силах?
– Рик поник, словно я обманул его ожидания и надежды.

– Все в жизни - фарс, - медленно сказал я.
– Ни к чему не стоит относиться серьезно, потому что впереди у нас - смерть. А пока мы живем, можем творить все, что угодно, ведь это все в конечном итоге мелочи.

– Теперь я не понимаю тебя, капитан!
– Рик засмеялся совершенно другим, чистым от бреда смехом, и я впервые в жизни поверил в силу слов.
– Я не нуден Мари такой, другой.

– Любовь, знаешь ли, это искусство принимать человека таким, каков он есть. Если ты изменился, а любовь Мари сильна, это вряд ли что-то изменит.

– Но мне казалось, куда важнее контролировать действия лернийцев, я собираюсь с ними...

– Тогда их расчеты окажутся верны, не хочешь ли ты угодить им? Ублажить их самомнение?

– Они еще ни в чем не ошибались, понимаешь?
– неуверенно возразил пилот.

– Все когда-нибудь должно случиться впервые. То, что они в чем-то уверены, не обязывает тебя это делать. Лернийцы хотят, чтобы я что-то узнал, скажи?

– Хотят.

– И что, ты долго говорил с Бархом до этого, Рик?

– Достаточно.

– И многое им рассказал о себе и Земле?

– Да.

– А теперь расскажи мне то, что необходимо.

– Не могу. Тогда все будет так, как они рассчитали.

– Рик, - позвал я.

– Ну?

– Ты ведь знаешь, что я очень вредный?

– Ну?
– снова тупо согласился

пилот.

– Послушай меня Рик, я все понял. Я знаю, в чем причина. Все эти сомнения в твоей душе лишь для того, чтобы ты промолчал. Сейчас ты все мне расскажешь и уйдешь просить прощения у Мари, которая так расстроена из-за тебя, осла тупоголового. Запомни раз и навсегда: только счастье отдельного человека делает мир светлее и счастливее. Начни с себя, к черту мир - они присоединится! А с остальным я разберусь...

– Ворон, вербальное обращение. Ну, здравствуй, старый друг.

– Здравствуй, капитан.

– Ворон, ты готов снова потерять меня?

Я вошел в свою каюту и облегченно уронил тело на кровати. Снова дома! Так далеко от Земли этот корабль заменил мне все.

– Я буду тебя защищать. Ты должен вживить ТУСа.

– Хватит!
– я приподнялся на локтях, это было уже слишком.
– Я сказал уже, что в этом нет необходимости. Я и без того понимаю тебя, а ты по-прежнему можешь говорить со мной. Каков прогресс энергии?

– Очень медленный набор, капитан. Что-то поглощает вырабатываемую энергию. Запас сорок шесть процентов.

– Ты забыл, что жизнеобеспечение медотсека поглощает львиную долю твоих сил?

– Даже с учетом этого я ощущаю сторонний отбор энергии.

Хорошо так говорить с кораблем. Я никогда не беседовал с ним как с человеком. Он всегда был для меня лишь машиной, умеющей говорить.

– Мы сможем взлететь, когда энергия превысит семьдесят процентов, - беззаботно проговорил я.

– Расчетное время восемь часов.

– В пространстве есть следы звездолетов?

– Я не пеленгую кораблей около Эгиды.

– Еще восемь часов, - пробормотал я.
– Что-то будет! Знаешь, Рик собирался погибнуть за место меня. Думаю, ему куда полезнее будет сделать с Мари ребеночка.

– Нельзя входить в подпространственый прыжок после первого месяца беременности женского организма - ребенок погибнет. Нужны соответствующие препараты. На ККЧП подобный набор не предусмотрен.

– Значит, мы поторопимся, чтобы через месяц она оказалась на Земле.

– Пилот по-прежнему нестабилен, - возразил Ворон.
– Я чувствую в нем сомнения. Он солгал тебе, капитан, я его не узнаю.

– Нет, не врал он.

– Я - машина, я должен иметь прямую связь с экипажем через капитана. Но теперь все по-другому! Немедленно вживи ТУСа, капитан, или я сделаю это без твоего желания.

И как бы ни были страшны для меня эти слова, я не почувствовал в них ни капли угрозы.