Всем сестрам по мозгам

Донцова Дарья

– Вы сами сказали, что являетесь моим родным отцом, – простонала окончательно деморализованная Хачикян.

– Это не аргумент! – отрубил Мануйлов. – Да, я хотел помочь. Несмотря на собранные факты, решил предоставить тебе шанс, включил в список наследников. И что? Мигом услышал ложь. Уезжай, Анна, ты не выдержала испытания.

– Пожалуйста, умоляю, простите! Разрешите еще попробовать! – зарыдала безнравственная дочурка. – Я не плохая, просто запуталась. Если получу деньги, тут же отправлюсь к врачу и вылечусь от сексуальной зависимости. Я все поняла! Хотите,

встану на колени!

– Ладно уж, не надо, – сжалился Сергей Павлович. – Хорошо, пойду тебе навстречу. Но запомни: более ни одного слова неправды.

– Конечно, – всхлипнула Аня.

– И не смей вешаться на Николая, – сказал Мануйлов.

– Нет, нет! – испуганно зачастила Хачикян. – Он не в моем вкусе, старый уже.

– На безрыбье и рак рыба, – со смешком произнес отец сладострастной дамочки. – Полагаю, ты испытываешь интерес даже к Карлу.

– Нет, нет, – твердила Анна.

– Не лги! – крикнул хозяин дома.

Хачикян моментально призналась:

– Да, я могу лечь и с Карлом, мне трудно воздерживаться. Но я дала вам честное слово, значит, отвернусь от мужиков. Я сумею. Я справлюсь. Только не выгоняйте!

Мануйлов неожиданно подобрел.

– Верю. Теперь хочу задать тебе пару вопросов и жду на них откровенные ответы. Помни, капля вранья, и наследство пролетает мимо твоего носа. Ты ведь живешь в квартире матери?

– Да, – не задумываясь, подтвердила Анна.

– Там есть сейф?

– Да.

– Где он расположен?

– За картиной, в гостиной.

– Умеешь его открывать?

– Да.

– Что там хранилось?

– Деньги. Документы.

– Еще что?

– Все.

– Анна! Помни, ложь недопустима.

– Честное слово, – залепетала Хачикян. – Мама с отчимом ничего от меня не скрывали, наоборот, Иван Германович говорил: «Вдруг мы с Надюшей погибнем внезапно, запоминай, как сейф открыть».

– С какой стати им внезапно погибать? – удивился Мануйлов.

– Папа Ваня боялся автомобильной аварии, – пояснила Аня, – всегда садился в такси позади водителя. Еще опасался поездов, покупал билеты в хвостовой вагон, считал, что он при крушении останется целым. А на самолетах и вовсе не летал.

Мануйлов тут же поставил диагноз:

– Похоже на психиатрическое заболевание.

– Нет, Сайко был нормальным, – возразила Анна. – И с ним ничего такого не случилось, умер от инсульта.

– Так что находилось в сейфе? – вернулся к прежней теме хозяин дома.

– Деньги, документы, – повторила дочь.

– Мама вела дневник? – задал следующий вопрос Мануйлов.

– Дневник? – поразилась Аня. – В смысле записи о своей жизни? Нет.

– Может, твой отчим любил строчить в блокнотах? – не успокаивался Сергей Павлович.

– Ивану Германовичу это и в голову не могло прийти, – заверила Анна.

– После смерти Сайко куда подевались его вещи? – наседал Мануйлов.

– Мама отнесла одежду в церковь, часы отдала нашему соседу, который помогал с похоронами, а его жена получила картину, пейзаж, – перечислила Аня, – остальное дома. Но оно же общее, посуда и всякие хозяйственные вещи.

– Надежда

умирала в сознании? Она успела с тобой проститься, отдала последние указания? – продолжал допрос владелец усадьбы.

– Мама понимала, что жить ей осталось недолго, – грустно объяснила Хачикян, – она просила меня выйти замуж, родить двух детей…

– Может, она что-то передала тебе на хранение? – нервно перебил Мануйлов.

– Ну, да, документы, драгоценности, – забубнила Анна.

Тут же последовал вопрос:

– А письма или дневники?

– Не-а, – по-детски отреагировала дамочка, – не было такого. А что вам надо?

Глава 9

– Небольшую книжечку темного цвета, – после некоторого молчания признался Сергей Павлович. – Она карманного формата, в твердом переплете. В ней много страниц из бумаги необычного качества золотистого цвета. Помнишь, я говорил, что приглашал на свидание Надю, а вместо нее явилась Алла Викентьевна и передала мне прощальное письмо от нее? Так вот, спустя года два я вернулся из очередных гастролей в Москву, решил хоть одним глазком взглянуть на дочь, позвонил Наде и попросил показать мне ребенка. Твоя мать категорически отказала. Сейчас расскажу подробно…

Разговаривала Надя с бывшим любовником по телефону сквозь зубы, подчеркнуто вежливо, называла на «вы». Но в какой-то момент не справилась с ролью и зло воскликнула:

– Ты подлец! Бросил меня за пару недель до родов, написал ужасное письмо. Как ты мог нацарапать фразу: «Надеюсь, ты удачно выйдешь замуж за обеспеченного человека, он будет заботиться о тебе и о ребенке»?

Я тут же ответил, что даже не слышал о послании, и ей негоже обвинять меня в том, что совершила сама. Мол, до сих пор храню ее записку, в которой она отрекается от меня.

Надя закричала, что я вру, мы поскандалили. Потом остыли и решили встретиться, чтобы окончательно расставить все точки над «i».

Стоял очень теплый июнь, свидание было в парке. Мы сели на скамейку, я протянул Наде листок с ее каракулями. Она взяла бумажку и мигом вскрикнула:

– Это не я писала!

Я всегда не переваривал лгунов. Ранее, во время нашего романа, Надюша никогда не говорила неправду, но спустя два года после разрыва она здорово изменилась. Я почувствовал отвращение к Наде, сказал ей:

– Глупо врать. Я отлично знаю твой почерк. Ты решила разорвать наши отношения, но побоялась честного, откровенного разговора и отправила ко мне мать в качестве почтового голубя. Зачем сейчас отрицать очевидное?

Надя открыла сумочку и протянула мне конверт.

– Ты, как обычно, усвистел со своим цирком, прыгал на канате, купался в аплодисментах, а меня положили на сохранение. Сообщить тебе о том, что нахожусь в больнице, я не сумела, плакала целыми днями в палате от тоски. А потом мама передала мне твое послание, в котором черным по белому было написано: не готов к браку, не хочу жить в Москве, намерен и далее кататься по городам и весям, а ты выходи замуж за достойного человека и забудь меня.