Всем спокойной ночи
Шрифт:
Кружка не пригодилась. Я готовилась ждать часами — всю ночь, если бы пришлось. Но дело оказалось проще выеденного яйца, я попала в корзину с первого броска.
В девять часов вечера Мишель и Трэвис, смеясь, неторопливо, рука об руку появились на улице. На ней короткое платье в черно-белую полоску, трепетавшее вокруг безупречных бедер, ни шляпы, ни пальто, ни перчаток — несмотря на холод. Может, ее согревало чувство вины.
Мистер-«Пантин» был в униформе хипстера — черный свитер с высоким воротником и черные джинсы. Я увидела, как Трэвис открыл
Через два часа у меня на руках оказались два комплекта проявленных фотографий. Я оставила машину и вернулась в нашу квартиру.
Джейни поджидала меня с блюдом попкорна, холодной водкой и грейпфрутовым соком.
— Все правда, — заявила я, бросая перед ней фотографии на кухонный стол.
— Не рассказывай ему, — произнесла она.
— Я не…
— Кейт! На, — подруга протянула мне стакан, — выпей.
Джейни подвела меня к дивану.
— Сядь. Подумай о том, что я сказала. Не торопись.
Я тупо кивнула и отхлебнула из своего стакана.
— Пусть будет как будет.
— А если никак не будет?
Джейни пожала плечами, сунула фотографии в ящик стола и улыбнулась:
— У тебя всегда буду я.
За недели планирования и обсуждений наши с Джейни грандиозные планы на новогоднюю ночь были доведены до совершенства.
Модные рестораны будут переполнены, заказывать еду на дом не хотелось. А в тот единственный раз, когда я пошла с Джейни встречать Новый год в дом ее отца, я почувствовала себя настолько неуместной (плюс в два раза крупнее и беднее, чем остальные гости женского пола), что подружилась с гардеробщицей и провела весь вечер, помогая ей развешивать и подавать меха.
В этом году мы собирались пойти в «Биг Вонг» в Чайна-тауне, поесть утку по-пекински и суп с клецками. После ужина планировали отправиться в «Ло-Ки-инн» на Мотт-стрит и попеть караоке, пока на Таймс-сквер не опустится новогодний шар.
— С твоим голосом и моей хореографией мы непременно выиграем главный приз! — с надеждой воскликнула Джейни.
Я даже согласилась выучить несколько па, но жестко сказала «нет!», когда речь зашла о парике а-ля Тина Тернер. После долгих колебаний за неделю до Нового года я позвонила Эвану и пригласила присоединиться к нам.
— Звучит заманчиво, — произнес он. У него с Мишель были другие планы: ужин и танцы в шикарном и дорогущем ресторане Всемирного торгового центра.
— Желаю хорошо провести время, — сказала я.
Мы с Джейни тщательно сохранили все свои файлы в рабочих компьютерах, позвонили родителям и пожелали им счастливого Нового года. Потом Джейни затащила меня в свою спальню и вручила розовый свитер и пару сверкающих, ярко-розовых босоножек на высоком каблуке.
— Ты знаешь, что я загадала на Новый год? Чтобы ты трахнулась.
— А ты не могла, как все порядочные люди, пожелать мне похудеть килограммов на пять?
— Нет, —
Я натянула свитер через голову, припоминая, как в последний раз Си одолжил ей кое-что, а конкретно, свою квартиру в Майами-Бич на выходные. Как потом выяснилось, Си узнал об этом постфактум.
— Нет, серьезно. Я попросила его, — подтвердила Джейни, утаскивая меня в ванную.
Я дала ей поносить ожерелье из Мурано, которое мать привезла из Италии. Она вручила мне серьги — большие кольца из платины с бриллиантами, стоившие больше, чем я могла вообразить. Мы побрызгали друг друга духами, пожелали всего самого лучшего, чокнулись дешевым шампанским — подарком от владельцев «Нью-Йорк найт» в качестве праздничного бонуса — и вышли на улицу.
К одиннадцати часам мы закончили попурри из репертуара Тины Тернер («Proud Mary» с переходом к «Private Dancer» в комплекте с Джейни в серебряном бахромчатом мини-платье плюс парик) и под бурные аплодисменты двух сотен подогретых выпивкой восторженных болельщиков сошли со сцены, потные, запыхавшиеся и богаче на пятьдесят долларов.
— Говорила тебе, что выиграем! — вопила Джейни, пока мы пробирались к своему столику через толпу, принимая рукопожатия и бокалы шампанского.
Я широко улыбалась, затем крутанулась на месте, сердито озираясь.
— Кто ущипнул меня за задницу? — крикнула я.
— Да я! — воскликнула Джейни, игриво шевеля пальцами. — С Новым годом! Я пойду попудрю носик!
Я помахала ей рукой и протиснулась через толпу к нашему столику, где ждали две рюмки водки и два стакана клюквенного сока.
— От джентльмена из бара, — пояснила официантка.
Я посмотрела туда, куда указывал ее палец, и замерла. Если мои глаза меня не обманывали, и если я не стала жертвой острой галлюцинации «пусть исполнятся мои новогодние пожелания», у бара сидел Эван Маккейн в смокинге и без галстука. Один.
— Эван!
Он был здесь, точно как я воображала. Только в мечтах он не был пьян, подумала я, увидев, как Эван, покачнувшись, встает, потом, прислонившись к барному стулу, чтобы сохранить равновесие, и дергая свой широкий пояс, пошатываясь, направляется к нашему столику. На сцене квартет из молодцев, выглядевших едва ли на возраст, когда уже продают выпивку, распевал «Ninety-Nine Luftballons». Эван снова накренился, затем выпрямился.
— Кейт, — выговорил он, пытаясь улыбнуться, и рухнул на стул.
Было ясно, что он пил весь вечер, и сомневаюсь, что в дорогом ресторане. На голову он натянул бейсболку. Пахло от него так, словно его долго вымачивали в виски. И выглядел абсолютно несчастным.
— Так и думал, что найду вас здесь.
— А мы и есть здесь.
Я одернула на груди свитер Джейни.
— А разве ты не должен находиться на ужине?
— Должен.
Его зеленые глаза налились кровью, речь была не то чтобы совсем неразборчивой, но слова сливались друг с другом.