Всем застрявшим в лифте
Шрифт:
— От меня не уйдешь!!! — проревел этот лесной Бонифаций и пальнул навскидку в сторону падающей утки.
Мы люди молодые, не жалующиеся на реакцию, и поэтому, когда дробь хлестанула по мангалу, мы уже лежали гудками вверх, громко интересуясь друг у друга. Откуда?! Тут?! Взялся?!!! Этот?!! Боря Моисеев?!!!
А этот неутомимый лесной скакун уже приблизился на расстояние метров тридцати и, судя по матюкам, перезаряжал ружье.
— Растопчет ведь, сцуко! — раздался голос Сереги. — И не заметит.
— Угу, — подтвердил я, выплюнув килограмм
— Перезаряжает, — заметил я, — щас палить начнет. А вот ему!
Мужик аж газанул в штаны от неожиданности, когда почти у него из-под ног, как штрафная рота в атаку, встали уже трезвые ребятки с глазами, обещающими продолжительное и крайне болезненное гомосексуальное действо.
Вот вы идете и встречаете людей. "Что вы сделаете? Ну хотя бы поздороваетесь, про погоду поговорите там, про комаров ненасытных.
Нет. Он ничего не сказал. Ни слова ни полслова.
Он молча развернулся и кинулся к своей лодке. Мы ломанулись за ним, ощущая, как от него исходит запах страха, подозрительно напоминающий сероводород.
Инстинкт, помогший выжить на земле людям, гнал мужика со скоростью, совершенно нереальной для человека, обремененного болотными сапогами и ружьем.
С аццким выражением лица, пискнув что-то нечленораздельное и газанув напоследок (человек-скунс какой-то!), он прыгнул в свою лодку, оттолкнувшись от берега.
Мы однозначно не успевали догнать и вломить напуганному хантеру за мох в моей пасти и лужу под Серегой. Напуганный хантер был быстр как оргазм!
Но небеса не оставили нас своей милостью и положили на берег корягу замысловатой конфигурации. Серега, сообразив, что коряга полетит гораздо быстрее, чем бежим мы, схватил ее и, крякнув от натуги, запустил вслед отступающему хантеру.
Прыгнув в лодку, отчего она довольно резво отчалила от берега, и осознав свою полную безопасность, он с глумливой ухмылкой повернулся к нам и показал средний палец.
Знаете, за что я люблю тяжелые деревяхи? За то, что тяжелым деревяхам глубоко пох, что им показывают, куда их посылают и что о них думают. Им главное, долететь и встретиться с чем надо.
И она встретилась. Красиво вращаясь, ну прям бумеранг, она с гулким «бамммммм» соприкоснулась с интеллектуальным лбом удачливого хантера, отчего оный беззвучно прилег на борт лодки и затих в философских раздумьях.
Небольшие волны покачивали лодку, и в такт волнам покачивался человек с ружьем, так и не успев стереть с лица глумливую ухмылку.
ЛЕДОХОД
По весне, уже было более-менее тепло, полетели мы на охоту. Мы, это — я, Юра и Коля. Палатка, рюкзаки, спальники, Вобщем все, как у взрослых. Выбросили нас на небольшом полуострове, с одной стороны которого примыкала сопка, а с другой огибала скованная льдом река.
Поставили палатку, растопили печку, шулема наварили. Ессно, ноль пять открыли, сидим, обедаем.
Прошел день, но ни кря-кря, ни га-га, ни даже ква-ква не услышали.
— Ниче, —
Кое в чем он оказался прав, с утра поперла. Но не птица. Из-за аномально теплой погоды попер лед на реке.
Вы когда-нибудь видели, как вскрывается узкая река с двухметровым льдом? Нет? Значит, так. Никакого оглушающего треска ломающегося льда нет. Так, трещит понемногу, громко, конечно, но далеко не Рамштайн. И вот лед тронулся.
Льдины все разного размера поворачиваются вокруг своей оси и, естественно, места им между берегов не хватает. Что происходит? А происходит то, что масса льда, напираемая сзади, начинает выталкивать крайние льдины на берег. Льдины, толщиной два метра, как огромные белые рептилии, выползают на крутые берега и направляются в тайгу. Сзади их уже подталкивают новые льдины, за ними еще и еще. Никакой суеты, никаких резких движений. Медленно, не ощущая преград, они ползут на берега, срезая деревья, как нож морковку. Мощь стихии завораживает.
Мы с открытыми ртами смотрели на это ледяное представление, пока кто-то не обернулся назад.
Да-а-а, а Архимед-то совсем был не дурак. Ой, не дурак он был.
Потому что вода, вытесненная сотнями тонн льда, начала искать себе другой путь. И она его нашла. Видно, с ее точки зрения, это было лучшее место, и она радостно зажурчала вдоль берега через наш полуостровок, отрезая его от суши.
— А ведь это песец, — раздалось пророчество Юры.
— Угу, — подтвердил Коля, — песец в полном его обличии.
Я ничего не сказал. Только молча наблюдал, как вокруг нас поднимается вода, а мы, как Робинзон, Пятница и их шелудивый попугай, стояли посереди уже острова и разевали клювы.
— Что стоим?!! — заорал кто-то. — Сваливать надо!!!
И точно, вода, прибывавшая на глазах, подсказывала, что сваливать действительно надо. Причем чем быстрее, тем лучше.
Со скоростью застигнутых рассветом тараканов мы в один миг разобрали палатку, собрали вещи и покидали все в резиновую лодку. Места в лодке не осталось, но оно и не нужно было, поскольку при таком течении переправляться в лодке было равносильно самоубийству.
Коля, как самый высокий, столкнул лодку с берега и попер ее на другую сторону, шагая рядом. Ну, шагая — это громко сказано. Перебирая ногами как птенец в масляной луже, он шел поперек течения, успевая вовремя остановиться, чтобы пропустить перед собой льдину.
Видно, в новое русло река выталкивала не такой толстый лед, потому что толщина льдин там не превышала одного метра.
Вторым, почти налегке, пошел Юра. А спустя некоторое время и я шагнул в уже порядком поднявшуюся воду. Вот тут-то я впервые пожалел, что мой бараний вес уже несколько лет держится на одном уровне. Любая мало-мальски достойная льдина толкала меня в бедро и стаскивала на пару метров вниз. А вниз было нельзя, поскольку там сходились оба рукава реки, образуя бурное течение.