Всемирная история. Российская империя

Галушко Кирилл Юрьевич

Что могло породнить балтийско-североморского новгородца с жителем карпатских горных долин? Словене новгородские считаются пришедшими из ареала западных славян, то есть они весьма отдаленные родственники каким-нибудь околокиевским полянам. У них не было, как бы мы сказали сейчас, общего телеканала и любимого всеми сериала. И программы новостей, где бы им рассказывали, «что происходит в столице, а что – в регионах», как великий князь киевский принимал отчет «младших князей» о социально-экономическом развитии разных частей государства и журил их за бездеятельность в деле объединения Руси.

Так что вывод такой: если и была «древнерусская народность», то в нее входили лишь представители

княжеской, боярской, дружинной и торговой элиты, а не широкие народные массы. Народ – отдельно, а элита – отдельно.

И это – абсолютная норма, то есть банальное правило для досовременного общества. Даже если мы говорим о «современной французской нации» (а не какой-то средневековой «народности»), то сначала она – это монархи, аристократы, дворяне и частично священнослужители (с учетом того, что католическая церковь – наднациональное образование), с конца XVIII в. (революция!) – буржуазия, и лишь с рубежа XIX–XX вв. добавилось к ней крестьянство (результат всеобщего обязательного образования и службы в армии). И это последние 200 лет существования одного из самых развитых европейских государств! Ну куда тут совать Русь с ее «единой народностью»? Она была такой, какой была, – со всеми присущими ей чертами общества той эпохи и того месторасположения. Это не желание ее унизить, но и не стремление «придумать» Русь такой, какой она быть просто не могла.

Кто-то думает, что древние русичи осознавали себя единым русским народом, но все, что мы о них знаем, почерпнуто из летописей и документов, написанных на церковнославянском книжном (в основе – староболгарском) языке представителями этой самой элиты. И эти рукописи были написаны во времена существенно более поздние. Эта «документация» обслуживала идеологические претензии определенных князей на более высокий статус (то есть имеем древнерусские PR-технологии) или функционировала в рамках общерусской православной церкви, жившей интересами церкви православной вообще и интересами Константинополя в частности. Мы почти не имеем свидетельств о том, на каком языке обычные люди говорили. (И странно, что никто в берестяных грамотах не написал: «Аз есмь представитель древнерусской народности».)

Древнерусская народность – это выражение, по своей логике идентичное понятию «кавказская национальность». Нет такой национальности: есть Кавказ и множество его народов. Точно также есть огромная Русь – и множество ее составляющих.

И говорили эти люди Руси на разных диалектах, которые сейчас относятся к разным языкам. Поскольку диалекты (живые локальные языки) очень живучи, они и сейчас регионально весьма близки группам древнерусского населения (кроме индустриальных регионов и областей целенаправленной ассимиляции). Например, кривичи четко прослеживаются на языковой карте и через тысячу лет – от Полоцка через Смоленск и дальше на северо-восток.

Сторонники теории «древнерусской народности» настаивают на значительных миграциях населения «внутри» народности, общности материальной и духовной культуры, языка. Миграции были, но эту самую диалектную карту они не меняли, поскольку мигрировавшие растворялись в той среде, в какую пришли. Иначе южнорусские названия вокруг Москвы (Владимир, Галич, Звенигород, Дорогобуж) давали бы нам сейчас украинский язык посреди России – а ведь этого нет. Население может смешиваться на таких огромных территориях и иметь общую культуру только в современном обществе, но не в Средневековье.

Кстати, следует уточнить: популярное в художественной

литературе и исторической публицистике слово «русич» не встречается в документах той эпохи, кроме «Слова о полку Игореве» (неизвестный автор мог его «изобрести» из поэтических соображений). Так что «русич» – это неологизм (новое слово), не имеющий притом женского рода, – не могли же древние русские быть исключительно мужчинами?

Если была древнерусская народность, то почему Нестор, писавший в начале XII в., после более чем 200 лет власти Рюриковичей над Средним Поднепровьем, сообщает, что поляне – «мужи мудри и смыслени», а вот древляне – вообще народ дикий и ведет себя неприлично. Стоит заметить, что древлянская земля начиналась километрах в 50 к западу от Киева, в котором писал Нестор, и если, по мнению летописца, с полянами и древлянами за 200 лет никакой «интеграции» не случилось, то почему это должно было успеть произойти со всем огромным разноплеменным древнеруським пространством? Ведь уже через 130 лет после Нестора пришли монголы и прервали «естественный процесс развития древнерусских земель».

Итак, с общей древнерусской идентичностью, выходящей за пределы элиты, большие проблемы. То есть мы о ней почти ничего не знаем, а точнее, никто не может доказать, что она была. В похожих по структуре франкском государстве и империи Карла Великого почему-то тоже не образовалось «древнефранкской народности», и в середине ІХ в. сформировались отдаленные государственные прототипы будущих Франции и Германии – западно- и восточнофранкские королевства с промежутком в виде Лотарингии и Италии. Согласно этой логике, немцам нужно было бы во время двух мировых войн просто объяснить французам, голландцам, бельгийцам, итальянцам и швейцарцам, что они, немцы, «собирают» древнефранкские земли, которые должны «воссоединиться» (порой и объясняли…). Но эту аргументацию на Нюрнбергском процессе никто не оценил по достоинству.

О полумифических «восточных славянах»

Историческая справка

С общей «славянской прародины» или же «гипотетической зоны завершения славянского этногенеза» (Полесье) вышли все славянские народы. Развитие языков схематически напоминало не дерево с тремя ветвями (западные, южные и восточные), а куст. Сразу все протодиалекты будущих языков. В лингвистическом смысле «восточные славяне» – это идеологическая спекуляция. Или же тут главнее не языки и кровь, а география (запад, юг, восток).

Одним из аргументов сторонников существования древнерусской народности является утверждение о том, что Русь объединила «восточных славян», которые, очевидно, определяются по лингвистическим критериям, – поэтому-то славяне и должны были тяготеть жить вместе и ощущать свое единство. Но само понятие «восточные славяне» – результат не лингвистических и не исторических исследований, а определенного политического заказа для нужд российского и советского государств, пытавшихся объяснить невозможность отдельной жизни украинцев, русских и белорусов.

Если уж идти на принцип, то куда в таком случае девать из древнерусской народности ильменских словен – новгородцев и псковичей, которые по языку были ближе к польским говорам, то есть к полякам, и тогда их нужно было бы отнести к «западным славянам». И определили это не украинские националисты, а русские лингвисты. Правда, в российских учебниках истории об этом почему-то не пишут – неудобно как-то… Потом уже, после захвата Новгорода и Пскова Московским государством, в результате репрессий и депортаций XV–XVI вв. этот край «обрусел».