Всемирный следопыт 1926 № 09
Шрифт:
— Мистер Тримм, — сказал он, откашлявшись, — я взял на себя смелость послать за извозчиком, чтобы отвезти вас на вокзал. Он приехал и ждет у ворот. Но там собралась уже большая толпа народу, репортеров и фотографов. Я на вашем месте ушел бы из задней калитки, — я велю отпереть ее.
— Благодарю вас, надзиратель, вы очень любезны, — сказал мистер Тримм своим обычным деловым тоном.
Дверь скрипнула, и мистер Тримм увидел, что надзиратель вышел в соседнюю комнату — покрасневший, неуверенный.
— Отлично, — сказал Мейерс, — вы готовы?
— Вполне, — ответил мистер Тримм и направился к двери.
— Подождите минутку, — сказал
Он отвернулся от мистера Тримма и опустил тощую руку в карман плохо сшитого пиджака. В сердце мистера Тримма что-то дрогнуло, и та самая мысль, которая так тихо тикала в его мозгу в течение последних семи месяцев, вдруг зажужжала и зазвенела в его ушах.
Однако Мейерс вынул из кармана только носовой платок, повидимому он хотел вытереть лицо… Но Мейерс и не думал обтирать лицо. Он осторожно развернул платок, как будто в нем было завернуто что-то ценное и хрупкое, а потом сунул платок опять в карман и посмотрел прямо в лицо мистеру Тримму. В руках у него были ручные кандалы с раскрытыми кольцами, на концах которых виднелись острые зубчики.
Вопрос, который постоянно вставал в мыслях мистера Тримма, получил, наконец, ответ.
Бывший банкир встал и с нерешительностью, на которую он до сих пор еще не был способен, протянул свои руки.
Кольца закрылись с легким щелканьем.
Мистер Тримм не оказывал сопротивления.
— Неужели это необходимо, — сказал он, как будто не своим голосом.
— Да, — сказал Мейерс. — Закон не делает ни для кого исключений. Но они вам не будут мешать. Я выбрал самую легкую пару, и они сидят у вас свободно.
С полминуты мистер Тримм стоял, как завороженный, с протянутыми руками, опустив глаза. И в его мозгу промелькнуло прочитанное где-то выражение: «в тисках закона»…
Эти тиски он в первый раз почувствовал на себе, и сознание это причиняло ему почти физическую боль. Лицо его вдруг покрылось испариной. У него в кармане был носовой платок, тонкий, полотняный носовой платок с монограммой. Ему пришлось поднять обе руки и с помощью всех десяти пальцев вынуть платок.
Он опустил руки и несколько секунд пристально смотрел на Мейерса.
— Нельзя ли как-нибудь спрятать эти… эти штучки? — спросил он.
— Можно, — ответил Мейерс. — Вот, как это делается.
Он взял руки своего пленника и наложил кисти каждой из них на кольца наручников, а затем спустил пониже рукава сорочки.
— Вот так. Натягивайте от времени до времени рукава, и ваших браслеток не будет видно. Итак, готовы. Идем.
Когда они вышли на улицу, Мейерс взял под руку своего пленника, так что положение его сложенных рук могло показаться естественным.
Но нью-йоркских репортеров не так легко провести. Увидя банкира и его спутника, один из репортеров, стоявших на углу, дал условный сигнал, другой передал его дальше, и вскоре за мистером Триммом и его спутником гналась целая стая газетных репортеров и фотографов, а за ними толпа уличных зевак.
Не привыкший ходить пешком, мистер Тримм с трудом убегал от толпы. Минутная задержка Мейерса у контролера, проверявшего билеты, отдала шансы в руки преследователей, и мистер Тримм вышел на платформу среди целого потока людей. С трудом пробившись через эту лавину, банкир
III. Крушение поезда.
— Через два часа будем на месте, — сказал Мейерс, вынимая часы…
Был вечер. Уже темнело. Поезд шел, мерно громыхая колесами.
И вдруг мистер Тримм почувствовал под ногами какое-то странное ощущение. Казалось, что поезд пытался итти вперед и назад в одно и то же время. Передняя часть вагона как будто несколько покривилась и начала подниматься вверх. Послышался скрип, треск, и вдруг Мейерс внезапно исчез куда-то у него из глаз, а пол вагона раздался под ногами. Потом все смешалось в какой-то вихрь, мистер Тримм был точно подхвачен какой-то мощной рукой за шиворот и выкинут вон из вагона. Попав на край насыпи, он медленно скатился вниз и долго лежал на спине в густой осоке.
Сколько времени он лежал там, он не помнил. Крики и стоны раненых и пламя пожара вывели его из оцепенения. Он сначала сел, потом поднялся на ноги и, наконец, сообразил, что перед ним была картина железнодорожной катастрофы, а он сам — одна из жертв.
Среди пассажиров многие отделались легкими ушибами, но паника овладела всеми. Люди бегали взад и вперед и метались без цели, другие разыскивали своих спутников, третьи пытались спасти их из-под развалин горевшего поезда. На мистера Тримма никто не обращал внимания. Постояв с минуту, он сообразил, что ему нужно делать, и вприпрыжку, размахивая перед собой скованными руками, помчался прочь от железнодорожной линии в лес.
Он бежал до тех пор, пока его легкие не отказались работать. Тогда он сел на землю и прислонился к дереву. Он прислушался — никаких звуков, кроме пения птиц. Следовательно, железная дорога далеко, он в безопасности.
Посидев несколько времени на своем мягком ложе, мистер Тримм успокоился и начал дремать, а потом усталость взяла свое, и он заснул.
На рассвете стало свежо, и мистер Тримм проснулся. Прошло несколько минут прежде, чем он вспомнил все и сообразил, где он находится. О побеге нечего было и думать, конечно. Его наверное уже искали. Лучше пойти и сдаться самому, чем быть пойманным в лесу, как зверь, бежавший из зверинца. Но мысль о том, что опять люди будут глазеть на него, навела на него ужас. Ему казалось, что никакая тюрьма не могла доставить ему таких неприятностей, какие он пережил под любопытными взорами бежавшей за ним толпы.
Может быть, ему удастся снять как-нибудь оковы и пойти навстречу своим тюремщикам с более достойным видом?..
Он с трудом залез обеими руками в карман и вынул футляр с очками, которые с неменьшим трудом поместил себе на нос. После этого он внимательно осмотрел наручники, вертел руками во все стороны и убедился, что снять их невозможно.
Мистер Тримм принадлежал к числу людей, которые не станут тратить времени на безнадежные попытки. Он встал и пошел по лесу.
Когда он услыхал свисток локомотива со стороны, противоположной той, где по его мнению была линия железной дороги, он повернул и пошел обратно. Он пересек полувысохшую речку, поднялся на холм и увидел оттуда вдали место вчерашней катастрофы. Пожар, очевидно, все еще продолжался, над рельсами стоял дым.