Всемирный следопыт, 1927 № 01
Шрифт:
Они пробыли в отсутствии не больше двух или трех часов, когда мы услышали стук туземного барабана. Это был сигнал Ван Мата. Мы слышали его совершенно ясно в течение десяти минут, затем род стука изменился: два быстрых удара, короткая пауза и затем еще четыре удара. Жители кампонга радостно закивали головами.
— Он его нашел, туан.
Вскоре Ван Мат, действительно, прибыл с голландцем Нэйзером и двумя, из его спутников-туземцев.
Нэйзер узнал меня и улыбнулся. Он согласился отправиться с нами после того, как я обещал ему целый ряд подарков. На следующее утро он оставил кампонг, нагруженный полученными подарками и запасом риса и рыбы, горя не терпением скорее приняться за дело.
На сбор необходимых запасов, постельных принадлежностей и заготовку кайянгов (толстые
Даяки держались немного в стороне от жителей кампонга Ван Мата, и я решил использовать подобное положение в свою пользу, чтобы обеспечить себе помощь Ван Мата и туземцев. Я сказал своим даякам, что они скоро увидят, как умеют работать эти жители джунглей, когда дело идет о прорубании просеки. Они выпрямились и глаза их засверкали.
— Туан, мы покажем им, как даяки умеют владеть парангами, — послышалось в ответ.
Я призвал Ван Мата.
— Неужели ты допустишь, чтобы эти даяки из Борнео учили жителей Тренггану, как прорубаются просеки в джунглях? — спросил я.
Ван Мат нахмурился и погрузился в раздумье, длившееся несколько минут, затем он обернулся и созвал туземцев. Слова его, повидимому, произвели волшебное действие, так как теперь все туземцы жаждали скорее отправиться в путь, между тем как всего за какой нибудь час до этого я сильно опасался, что они откажутся сопутствовать мне. Горе Духов, повидимому, суждено было быть покоренной при помощи духа соперничества двух разных племен.
На шестой день мы рано утром отправились в путь. По моему проекту даяки и сакайцы должны были поочередно то прорубать просеку, то нести припасы.
Несшим припасы поручалось итти впереди всех и срезать по пути молодые деревья и вьющиеся растения, чтобы остальным было легко следовать за ними. Идущим позади поручалось срубать крупные деревья и сваливать их назад по мере своего продвижения. Ни одно дерево, имевшее больше фута в диаметре, не должно было быть срублено. Таким образом, я намеревался итти по прямой линии к вершине горы, руководствуясь компасом.
Экспедиция наша состояла из голландца Нэйзера с шестью его людьми, шедшими впереди с припасами, за ними следовали Ван Мат, туземцы и я с двумя слугами; позади всех шли даяки, прорубавшие просеку. Тунку сопровождал нас в течение почти часа, затем повернул назад, чтобы ожидать нашего возвращения в кампонге.
Мы дошли до знаменитой полосы зыбучего песка и без труда перебрались через нее. Спустя три часа мы наткнулись на источник, и решили разбить возле него лагерь на ночь. Наши четыре платформы вскоре были установлены, и кайянги и постельные принадлежности разложены по местам. Китаец Чу-Ай успел за это время развести костер и вскипятить воду для вечернего чая.
Время-от-времени люди били в тамтамы, чтобы дать знать прорубающим просеку даякам, что мы разбили лагерь и ждем их. Вскоре до нас донеслись удары их парангов. Даяки рубили ими изо всех сил. Ван Мат и его люди предложили помочь им, но даяки презрительно отказались от всякой помощи. Здесь я должен отдать справедливость дипломатическим талантам Ван Мата. Он стал восхвалять их за их быструю, частую рубку, в которой его люди не могли сравняться с ними, что было совершенно справедливо. Нэйзеру, Ван Мату и их людям казалось настоящим чудом, что они проникли так далеко в джунгли целыми и невредимыми. Там, где всего несколько часов назад тянулись густые джунгли, теперь виднелся, насколько мог видеть глаз, свободный путь в шесть метров ширины, окаймленный зелеными стенами леса.
Как только мы поели, я распорядился, чтобы построили еще одну платформу, на которую уложили наши припасы и кухонную посуду и прикрыли все это от обильной росы. Нэйзер и его люди набрали сухого хвороста, развели небольшие костры, а затем прикрыли их влажными листьями, чтобы устроить
Ранним утром, когда все увлажнено росою, джунгли положительно кишат сухопутными пиявками. Они растягивают свои веретенообразные тела в воздухе и быстро движутся к человеку, словно гусеницы, выгибая спину. Если вы постоите несколько минут спокойно, то увидите множество темно-коричневых пиявок, ползающих во всех направлениях по опавшим бурым листьям; иногда среди них покажется и зеленая, с желтой полосой вдоль тела, но обычно эта разновидность держится среди свежих зеленых листьев ветвей и прилипает к вашему платью, когда вы проходите мимо. Порой они пробираются к вам за ворот, но чаще ползут по рукаву и впиваются в руку. Укусы зеленых пиявок ядовитее укусов коричневых; укушенное место воспаляется и продолжает болеть довольно долго.
Солнцу надо не мало времени, чтобы осушить росу. Оно только кое-где пробивается сквозь листву, делая все окружающее до такой степени пятнистым и туманным, что часто бывает невозможно заметить леопарда или змею, пока вы не наткнетесь на них.
Запах джунглей забыть невозможно. Я и теперь могу закрыть глаза и вызвать его. Это — странный, глубоко проникающий запах гниющей, влажной растительности.
После завтрака мы снялись с лагеря, и вскоре уже снова продолжали путь. На этот раз люди Ван Мата получили возможность выказать свои способности в качестве дровосеков. Мы, вероятно, шли уже с четверть часа, когда Нэйзер остановился, как вкопанный, с поднятой рукой и тихо прошептал:
— Бадак (носорог)!..
Мы сразу же насторожились и стали медленнее пробираться дальше. Никогда нельзя предугадать заранее, когда и откуда, и нападет ли на вас носорог, или он спокойно пройдет дальше. Мы могли Юно рассмотреть его следы. Не желая терять времени, я велел Ван Мату бить в там-там, а сам разрядил свое ружье наудачу. Эффект получился несколько неожиданный. При первом же звуке тамтама раздался громкий визг и хрюканье, и вместо грузного носорога через нашу тропу пронеслось большое стадо диких свиней, сбивших с ног четырех людей Нэйзера, прежде чем скрыться в джунгли. По счастью, только один из пострадавших оказался раненым, да и то не тяжело, — одна из свиней распорола ему клыком икру ноги.