Всемирный следопыт, 1928 № 01
Шрифт:
Знал Свинолупов, что теперь его работу увидит столица. Вот почему и сработал он такое фасонистое чудо — двубортный клетчатый пиджак зеленого цвета и такие же галифе, поистине дьявольского фасона!..
Портной Свинолупов этим не ограничился. Он откуда-то добыл для Семен Семеныча еще не виданный у нас в городе головной убор зеленого цвета, сделанный не то из тыквы, не то из морских водорослей — что-то вроде каски или котелка из твердой мочалки. Шляпа эта называлась «здрассте — прощайте» и имела два козырька — спереди и сзади.
Портной
Теперь прибавьте ко всему этому костюму — невероятных размеров металлический знак Всекохотсоюза, который Семен Семеныч специально заказал местному ювелиру Тетельбауму. Мой друг не хотел ударить лицом в грязь, показав себя в столице…
Судите же сами, какую живописную картину представлял Семен Семеныч, когда, перед отходом поезда, он появился на вокзале, окруженный толпой провожавших его охотников!
При виде расфранченного мужа, в пригнанной на ять пиджачной паре — дрогнуло сердце Матрены Андревны и ревность к москвичкам внезапно обуяла ее.
Поезд отошел под гул самых теплых напутствий провожающих и драматических уверений жены, напомнившей мужу, что измены она не потерпит…
* * *
В Москву мы прибыли рано утром и вышли на платформу Курского вокзала, обалделые и смущенные непривычной суетой.
По случаю раннего часа мы решительно не знали, куда себя девать.
Семен Семеныч, наконец, решил отправиться проведать старую тетку, которая проживала в Хамовниках, а я надумал прокатиться на Тверскую, чтобы навестить родных.
Около семи часов утра я посадил своего друга на трамвай линии «Б» и объяснил ему, как проехать в Хамовники. Мы распрощались с тем, чтобы к часу дня встретиться на квартире Семен Семенычевой тетки и после этого вместе итти осматривать Москву.
Был уже второй час, когда я позвонил у подъезда невзрачного домика в одном из переулков в Хамовниках. Тетка Семен Семеныча сама открыла дверь и сильно удивилась моему приходу. Еще более удивилась старуха, когда я сказал ей, что пришел к Семен Семенычу: «Его не было; он и не думал сюда заходить».
Мы с старухой встревожились не на шутку. Прошло более шести часов с того момента, когда фигура Семен Семеныча исчезла из моих глаз, отъезжая от Курского вокзала на трамвае. Мой друг был в Москве в первый раз в своей жизни, и мало ли что могло с ним случиться!
С полчаса толковали мы с теткой о том, как теперь отыскать ее племянника, и, наконец, я решил итти в милицию заявить о пропаже мужчины в зеленом клетчатом пиджаке со шляпой фасона «здрассте — прощайте».
Не успел я, однако, выйти на улицу и сделать несколько шагов
— Владим Сергев! — издали кричал он мне. — Безобразие! Официальное безобразие! Тут не только от психокурьеза не вылечишься, а, простите за выражение, наоборот: получишь их целых два!
— Да что случилось?
— Скажу вам прямо в глаза: не буква Бе, а грабеж!
— Вас ограбили! Жулик в карман залез? Ах, Семен Семеныч, я же вас просил быть осторожным в трамваях и остерегаться жуликов!..
— Какие там жулики! Добро бы еще, коли в карман залезли — я бы им показал! То-то и оно, что в карманы никто не лазил, а трех с полтиной — как не бывало!
— Кто же вас обчистил?
— Простите за откровенность — контролеры!
— Понимаю, вы билетик затеряли. Но ведь за это штраф только рубль.
— Ничего подобного! Никаких билетов я не терял, а три раза официально штрафовали по рублю, а за что — неизвестно!
— Вот это здорово! Как же это у вас так случилось?
— Очень просто: еду я на этой самой Бе… Купил билетик за одиннадцать копеек, в окошечко поглядываю… Город действительно официальнейший!.. Едем долго — никак приехать не можем. Гляжу: опять Курский вокзал!.. Что за репетиция, думаю?! А тут, откуда ни возьмись, этот самый контролер: «Ваш билетик, и пожалуйте — рубль; билет, мол, ваш давно вышел — бы все кольцо проехали».
«Извиняюсь, — говорю, — никаких колец я не проезжал, а честно и благородно еду к тете в Хамовники»… А он и говорит: «Вы, пожалуйста, не бузите, платите рубль и езжайте в обратную сторону»… Что ты будешь делать? Заплатил я целковый; сажусь теперь на другую Бе и прусь обратно… Ну, думаю, скоро и до Хамовников доеду… Ничего подобного! Гляжу: спять к Курскому вокзалу моя Бе подъезжает, и прется в вагон тот же самый контролер. «Давай, говорит, еще рубль»… Я говорю: «Гражданин, извиняюсь, я уже вам целковый заплатил, вот ваша квитанция, зачем же вы нахальничаете и опять с меня денег требуете? Делаю я, что ли, их?» — «Это, говорит, меня не касается! Платите, а то милицию позову». — «Когда же, говорю, вы меня в Хамовники привезете, и сколько это будет стоить окончательно? Говорите сразу»… «Стоить будет всего четырнадцать копеек»…
Заплатил я ему рубль четырнадцать, получил квитанцию и еду дальше… А на улицах, гляжу, народу!., народу!.. Автомобилей этих понаперло!.. Ну и ну, думаю — там, гляжу — и глазам своим не верю: стоит на площади…
Курский вокзал!.. Да что же это за репетиция, думаю, — конца-краю этому Курскому вокзалу не будет!.. Только это я было захотел слазить — не тут-то было: контролер тут как туф. Серьезный такой; трамвай враз остановил и прямо через всю толпу ко мне суется: «Платите, говорит, еще рубль и сматывайтесь отседа моментально»… А я и говорю: «Простите, гражданин, вот вам ваши две квитанции, а теперь скажите мне: где же ваша совесть? Я человек больной, опять же провинционал, приехал в Москву лечиться от психокурьеза, а вы меня в интересное положение ставите… Не дам вам рубля! Деньги вам уплачены сполна… Прошу вас, доставьте меня за мои деньги в Хамовники — в противном случае, отдайте обратно два рубля двадцать пять копеек… это уж как хотите!»