Всемирный следопыт, 1930 № 04
Шрифт:
Лама и Шагдур опять засмеялись, и опять замолчал Дамба, придумывая, чем бы удивить ламу и восстановить честь Прыжака.
Пришли гости. Их было трое: два монгола — гололицых, похожих на китайцев, с длинной тонкой косичкой на макушке— и заросший до глаз бородой русский. Бородач был одет в потрепанный английский френч и остроконечную монгольскую шапку..
— Друг большого русского князя, — сказал лама. — Очень большой человек…
Пришедшие монголы сейчас же принялись за араку. Они пили ее, смачно чмокая, морщились, посмеивались своим мыслям и благодарили ламу за
Бородач почти не пил. Он говорил с Шагдуром о совхозе, о России, выспрашивая о месте постройки завода и о скоте, который гонит через степь Кондауров.
Опьяневшие гости обнимали Шагдура и Дамбу, визгливо пели о жгуче приятной араке и беспричинно смеялись, как веселящиеся дети..
Ай-хи, добрый у нас хозяин!
И добрая у него арака…
Ай-хи, хорошо!..
Мальчик-монгол давно спал, свернувшись клубком около стола; лама дремал, развалившись на шкуре и широко разинув гнилозубый рот, а попойка все продолжалась.
— Эй, Шагдур, — сказал Дамба. — Идем, пора. Завтра с солнцем дальше надо.
Шагдур посмотрел на Дамбу и не ответил. С горящими глазами и с красным от волнения лицом он слушал русского.
«О чем они говорят?» — подумал Дамба и насторожился.
— Тогда денег много будет… русский князь, что за границей живет, очень щедрый… — поймал он конец фразы.
И опять нагнулся к уху бородача Шагдур и, что-то поспешно шептал.
— Шагдур, отдыхать пора! — крикнул еще раз Дамба! — Идем! _
— Сейчас, — откликнулся Шагдур.
Он встал. За ним поднялся и русский. Все вышли из юрты.
Луна ползла еще низко над степью, но было уже светло, как в разгар полнолунной ночи.
Любопытство завладело Дамбой: «Какие деньги? Какой богатый князь?»
Он шел впереди, напрягая слух, чтобы не пропустить ни одного слова из разговоров русского с Шагдуром. Но они больше не говорили.
В юрте Дакшина спали. Шагдур и Дамба улеглись на приготовленные для них потники. Г дето далеко кричал бык, пережевывали жвачку загнанные на ночь в загон около юрт коровы. Звуки были знакомы, обычны, и Дамба задремал.
Его разбудил едва уловимый непонятный шорох. Приоткрыл глаза. Шагдур крался к выходу, он полз осторожно, пытаясь выбраться из юрты незамеченным. Дамба притаил дыхание. Когда Шагдур скрылся за пологом, Дамба приподнялся на локтях и прислушался.
— Ты, Шагдур? — спросил голос русского.
— Я, тише! — ответил Шагдур. — Разбудишь. Монгол слышит, как трава растет — тише!
— Да, да, — зашептал русский. — Вот деньги — задаток, а когда сделаешь — все. Завтра выезжай в степь. Как встретишь гурт, помни, сворачивай сразу на Новый летник. Люди русского князя будут там. Возьмут гурт ночью. Никто не узнает; ты уйдешь в степь. Нужно скот не подпустить к русской границе — веди стороной.
— Знаю, — ответил Шагдур. — А как Дамба помешает?
— Лама задержит, — сказал русский. — Утром захромает его конь. Дамба останется здесь, а если уйдет…
Голос русского снизился, и Дамба не расслышал последних слов.
Опять зашуршала трава у входа, на момент юрта наполнилась лунным светом, и в нее вполз Шагдур. Он посмотрел на притворившегося спящим Дамбу и лег на свое место.
Мысли Дамбы были спутаны:
«Шагдур хочет гнать скот опять в степь… Шагдур обманет Прыжака… Они сговорились с богатым князем и ламой… Охромят моего коня… отобьют гурт… угонят от совхоза… будут кочевать в степи. Ай, что делать?…»
Дамба лежал с широко открытыми глазами, прислушиваясь к тишине спящего улуса. С каждой проходящей минутой росла тревога и поднималось озлобление против князя, ламы и подкупленного Шагдура.
«Они хотят заставить бедного пастуха работать на них, пасти их стада. Надо предупредить Кондаурова о готовящемся нападении и спасти гурт…»
Решение пришло как-то сразу.
«Ехать сейчас, пока здоров конь, пока спит Шагдур. Утром будет поздно».
Дамба нащупал свой нож. Он был на месте, у пояса, около туго набитого табаком кисета. Осторожно, чтобы не разбудить лежащего рядом Шагдура, Дамба прокрался к выходу и выскочил из юрты.
Шагдур не шевельнулся. Похрапывая, опьяненный аракой, он спал крепко. Дамба побежал к своей лошади. Она стояла, привязанная к изгороди загона, недалеко от юрты. В загоне толпились бараны. Они скрипели зубами, пережевывая траву, встряхивались и вздыхали.
Увидав хозяина, конь заржал, разбудив тишину. В улусе залаяла собака. Бараны кинулись в дальний угол загона. Дамба схватил уздечку и взнуздал коня; нагнулся, отыскивая в разбросанном сене седло. Лунный свет уродовал очертания предметов, и седла не было видно.
V. Захлеснутые стапидом
— Стой! — услышал он крик, поднял голову и увидел бегущего к нему Шагдура. — Стой! Куда ты…
Шагдур бежал, подобрав полы халата, и делал громадные прыжки. Дамба мигом вскочил на коня и рванул удила. Конь кинулся в сторону и поскакал от спящего улуса в степь.
— Стой! — ревел сзади разъяренный Шагдур. — Стой!
Дамба нагнулся над разметанной гривой лошади и сжал коленями ее скользкие бока. Трава, доходящая до брюха животного, захлестывала вокруг ног. Конь оступался в тарбаганьи норы, шарахался от уродливых ночных теней и нес Дамбу, все ускоряя бег.
Дамба уже хотел перевести лошадь в рысь, когда услышал позади окрики и конский топот. Его догонял Шагдур. Дамба опять погнал коня, но лошадь Шагдура была резвее, и окрики с каждым шагом становились все ближе. Дамба отдал коню поводья, пустил в дело нагайку, но преследующая лошадь нагоняла, и ее храп слышался совсем близко.
Дамба выхватил нож.
«Я буду защищаться, — мелькнула мысль. — Он убьет меня, если догонит…»
Запаленные лошади хрипели. Шагдур настигал. Он кричал совсем над ухом Дамбы: