Всходы ветра (Башня ярости - 2, Хроники Арции - 5)

Камша Вера Викторовна

Сандер усмехнулся. Разумеется, таянский принц не заменил да и не мог заменить ни Сезара, ни Рито, ни погибших на Гразском поле, но Ежи стал ему другом, и дружба эта уже прошла испытание войной. Арциец с удовольствием последовал за Гардани на гору Памяти. Сначала они шли, болтая о всяких пустяках, потом подъем стал круче и разговоры сами собой увяли.

Друзья карабкались по узкой тропинке, то и дело норовившей выскользнуть из-под ног. Шуршали осыпавшиеся камешки, доцветал горный шиповник, на солнце грелись ящерицы с рыжими пятнами над глазами. Александр с детства обожал лазать по скалам, и прогулка вызвала у него очередной приступ глупого,

необузданного счастья. Ему было стыдно, ведь тем, кого он оставил за перевалом, приходилось невесело. Сезар воюет, Рито ходит по лезвию ножа, что с Шарло и Катрин - неизвестно, страной заправляет ничтожество, с которого клирики и ифранцы за помощь сдерут семь шкур, а отдуваться придется Арции. В такое время король не может быть счастлив, а ему хочется петь. Ликия вернула ему не только жизнь, но нечто большее... Надо же, они - родичи, он ей расскажет об этом, когда вернется в Гелань.

Тропинка затерялась в кустах ежевики, но рыцари продолжали идти вперед, хотя колючие плети изо всех сил цеплялись за одежду.

– Чего ей надо?
– возмутился Ежи, пытаясь освободиться от особо нахальной ветки.

– Наверное, хочет нас угостить. Смотри, сколько ягод.

– А ведь верно.

Они лакомились терпко-сладкими ягодами, как мальчишки, и им улыбалось солнце позднего лета. Большой глянцевый уж, обитавший в гуще ежевичника, не выдержал поднятого шума и, возмущенно шипя, отправился прочь, вызвав очередной приступ веселья. Когда арциец и таянец выбрались из ягодника на вершину, солнце начинало клониться к закату. Первые серебряные лиственницы у храма были посажены шесть сотен лет назад, но огромное дерево на вершине горы было старше. У его корней лежал растрескавшийся валун, на котором попытался найти приют несчастный уж. Бедняге вновь пришлось спасаться бегством.

– Хочешь?
– Ежи протянул плоскую фляжку с царкой, верную спутницу каждого "Серебряного" или "Золотого". Тагэре отпил из горлышка и вернул приятелю.
– Ты хотел поговорить о святых и прочей дребедени?

– Хотел, - кивнул головой Тагэре, любуясь облитыми золотом горами, ваши края у нас называют Отлученными, но в прежние времена Таяна и даже Тарска были в лоне Церкви Единой и Единственной.

– Были, до Тиберия, - подтвердил Ежи, - знаешь про него?

– Нас учили, что он был благочестивым и невинно убиенным, но тут я узнал...

– ...что Тиберий был мерзкой тварью, с потрохами продавшейся Годою. Один ублюдок самочинно провозгласил другого кардиналом, а на самом деле Архипастырь Феликс отдал посох Эланда, Таяны и Тарски Максимилиану. Во время Войны Оленя тот принял сторону Рене Арроя, но потом...

– Ему очень захотелось стать Архипастырем?
– предположил Сандер.

– Так захотелось, что Феликс заболел и умер. Роман Ясный считал, что смерть не была случайной, но бросить обвинение в лицо Максимилиану никто не решился. Доказательств не было, а поставить все на кон и сцепиться с бывшим союзником, ставшим убийцей, император не рискнул. Завладев Посохом, Максимилиан начал правдами и неправдами укреплять власть Церкви, но у него было два сильных противника. Иоахиммиус Гидалский и кардинал Таяны, Тарски и Эланда, поставленный покойным Феликсом. Он был таянцем по происхождению и состоял в родстве с Шандером Гардани, а герцог не мог простить Максимилиану Феликса и лжи.

– Как звали таянского кардинала?

– В миру Балаж Ракаи, после пострига он принял имя Бенедикта. Когда Максимилиан сначала

осторожно, а потом все нахальней принялся переписывать историю, а циалианки стали ему помогать, Бенедикт выступил против. Один из всего конклава. Он тоже был должен умереть, но Роман был рядом, и у Максимилиана ничего не вышло. Стало ясно, что Кантиска становится опасным местом для тех, кто не согласен с Его Святейшеством. С тех пор Бенедикт Таяну не покидал, между ним и Максимилианом началась тайная война. Низложить своего врага Архипастырь не мог, это вызвало бы слишком большой шум, к тому же был кое-кто, кого Максимилиан боялся.

– Эльфы?

– Да, и особенно Роман. Он настаивал на том, что с Максимилианом и его политикой нужно кончать, в Эланде и Таяне считали так же.

– А в Арции?

– Император почти согласился пойти против Церкви, но тут очень кстати умерла его жена, Белинда Гардани, и Рене Смелый отступил. В Арции Церковь продолжала гнать свою линию, но в Эланде и Таяне ей воли не давали. Сын Шандера Гардани Стефан был сильным человеком. Поняв, что в империи творится что-то странное, он сделал то, что нас и спасло. Стефан провозгласил себя королем, хоть и союзным Арции, но суверенным, а Бенедикт объявил, что таянские клирики выходят из-под руки Кантиски.

– Но отлучены вы были много позже.

– Верно. Максимилиан до колик боялся появления в Святом граде "Божьих вестников", но эльфы были заняты Вархой, а Роман и Клэр не могли воевать с Церковью без поддержки Мунта. Так тянулось еще двести лет, Арция потихоньку сходила с ума и распадалась на куски, мы держались. Потом на нас натравили Западную Фронтеру.

– Западную?

– Восточная - это почти что Таяна, разве что имена отличаются да и то не слишком. Завгородни и Лодзии - фронтерцы, но они - свои.

– Я понял, - кивнул головой Александр, - но я спрашивал о другом. Не о том, как вас отлучили, а о том, во что вы верите?

– А вы?
– лукаво улыбнулся Ежи.

– Мы?
– Сандер немного растерялся.
– В Триединого, наверное.

– Ты веруешь в "Триединого, всемогущего и всеблагого, жизнью нас одарившего" и так далее? Ты ему молишься?

– Сейчас - нет. Раньше, когда был маленьким, - Александр собрался с мыслями, - я просил Триединого сделать меня таким, как все, просил вернуть отца и брата, а потом как-то перестал... Может, дело в том, что я встретил Романа Ясного, хотя нет... Тогда я уже не молился.

– Не молился или не верил?

– Я понял, что мне никто не поможет, но дальше как-то не думал. Моя семья всегда принадлежала Церкви Единой и Единственной, хотя теперь я вижу, мы просто исполняли то, что заведено.
– Сандер задумчиво накрутил на палец темную прядь.
– И все же очень многим в жизни я обязан именно клирику. Евгений был кардиналом Арции, но о Триедином со мной не говорил, только о земном... Верил ли отец, не знаю, но матушка верила, хоть и не любила циалианский орден.

– Триединого нету, Шандер, - просто сказал Ежи, - это выдумка. И Баадука с его Всеотцом нет, и хаонгского Созерцателя, и сурианских божков... Тарру создали боги гоблинов, потом пришли другие, привели с собой эльфов и истребили первых богов. Чужаки правили Таррой, потом куда-то ушли, бросив все на произвол судьбы, но люди не могут не молиться, и они придумали себе таких богов, которые им понятны, а клирики появились сами. Был бы мед, а мухи найдутся...

– Но в Гелани на каждом углу иглеции.