Вспомни о Флебе
Шрифт:
— Эта штука почувствовала мою массу! Она почувствовала мой кулак! Ха!
— Надеюсь, кто-нибудь обратил внимание этой скотины на то, что у нас все ещё остался датчик массы в моём скафандре, — сказал Хорза, когда Йелсон догнала его. Йелсон через плечо посмотрела назад и ответила:
— Сказать-то я ему сказала, но он, кажется, не поверил. — Она посмотрела на Хорзу. — Он работает?
Хорза бросил взгляд на маленький экран у запястья.
— Не на таком расстоянии, но он заработает, когда мы подойдём ближе. Мы найдём этот мозг, не волнуйся.
— Я не волнуюсь, — сказала Йелсон. —
Хорза кивнул:
— А я волнуюсь. Подождём здесь.
Он остановился, и Йелсон, шедшая пешком, тоже.
Они привалились к стене. Ксоксарл приближался.
— Как твои дела? — спросил Хорза женщину. Йелсон пожала плечами.
— Хорошо. А твои?
— Я имел в виду… — начал Хорза.
— Я поняла, что ты имел в виду, — перебила Йелсон, — и сказала, что хорошо. Только перестань быть таким занудой! О'кей?
Он улыбнулся:
— О'кей.
Хорза направил ружьё на Ксоксарла, когда тот проходил мимо.
— Ты заблудился, Оборотень? — загрохотал гигант.
— Иди-иди! — коротко приказал Хорза и зашагал рядом с Вабслином.
— Мне жаль, что я положил своё ружьё на поддон, — виновато сказал инженер. — Глупо.
— Оставь, — успокоил Хорза. — Ему нужен был сенсор. Ружьё было просто приятной неожиданностью. Во всяком случае, робот нас спас.
Хорза фыркнул через нос. Прозвучало похоже на смех.
— Нас спас робот, — повторил он про себя и покачал головой.
…ах, моя душа, моя душа, все теперь темнота, теперь я умираю, теперь я скольжу прочь, и не остаётся ничего, я боюсь, великий боже, помилуй меня, но я боюсь, не победный сон, только моя смерть, темнота и смерть, мгновение, когда всё превращается в одно, мгновение аннигиляции, я подвёл, я слышал и теперь знаю точно, подвёл, смерть для меня слишком хороша, забытьё, как растворение, больше, чем я заслужил, куда больше, я не могу сдаться, я должен выдержать, потому что не заслужил быстрого, добровольного конца, мои товарищи ждут, но они не знают, как я их подвёл, я недостоин их общества, мой клан должен плакать, ах, эта боль… тьма и боль…
Они добрались до станции.
Поезд Командной Системы возвышался над перроном. Его тёмное тело засверкало в свете фонарей маленькой группы людей, которые вошли на станцию.
— Наконец-то, — заметил Юнаха-Клосп. Он остановился и дал Бальведе сойти с поддона. Потом опустил плиту с припасами и материалами на пыльный пол.
Хорза приказал идиранину встать у ближайшего посадочного мостика и крепко привязал к нему.
— И что теперь с твоим мозгом, малыш? — спросил Ксоксарл, когда Хорза привязывал его к металлической опоре. Идиранин с упрёком, как взрослый на ребёнка, посмотрел сверху вниз на человека, который обматывал проволокой его тело. — Где он? Я что-то не вижу.
— Терпение, командир отделения, — ответил Хорза. Он закрепил проволоку и проверил её. Потом
— У меня болят внутренности, сломан подбородок, а в ладонь воткнулся обломок сенсора массы, — сказал Ксоксарл. — И мой рот немного изранен, потому что я кусал себя, чтобы получить всю ту убедительную кровь, которой я плевался. А в остальном все хорошо, спасибо, союзник. — Ксоксарл склонил голову, насколько это было возможно в его положении.
— Не уходите, пожалуйста. — Хорза тонко улыбнулся. Он поручил Йелсон охранять Ксоксарла и Бальведу, пока они с Вабслином сходят в щитовую включить энергию.
— Я голоден, — оповестил Эвигер, сел на поддон и открыл плитку рациона.
В щитовой Хорза мгновение изучал панели, выключатели и рубильники, а потом взялся устанавливать регуляторы.
— Я э-э… — начал Вабслин и почесал лоб сквозь открытое забрало шлема, — я спрашивал себя… твой сенсор массы скафандра… он работает?
В контрольной группе вспыхнули огоньки, ряд из двадцати слабо светящихся шкал. Хорза прочёл показания. — Нет, я уже смотрел, — ответил он. — Он регистрирует размытое эхо от поезда и ничего больше. Последние два километра одно и то же. Или мозг удалился с тех пор, как был разрушен корабельный сенсор, или сенсор моего скафандра не функционирует, как положено.
— Дерьмово, — вздохнул Вабслин.
— К чёрту, ну и что? — Хорза перебросил несколько выключателей. Засветились новые шкалы. — Включаем ток. Может, что-нибудь придёт в голову.
— Да. — Вабслин кивнул. Он выглянул в открытую дверь, будто хотел посмотреть, не загорелись ли уже лампы, но всё, что увидел, был тёмный силуэт Йелсон на сумрачном перроне. За ней тенью обозначился отсек поезда в три этажа высотой.
Хорза подошёл к другой стене и установил рубильник. Потом постучал по двум шкалам, посмотрел в яркий экран, потёр ладони и приложил большой палец к кнопке на центральном пульте. — Вот он, великий миг, — сказал он.
И вдавил кнопку.
— Да!
— Хэй-хэй!
— Давно пора было, если ты спросишь меня.
— Хм, малыш, значит, вот как это устроено…
— …Дерьмо! Если бы я знал, что он такого цвета, я бы ни разу даже не откусил…
Хорза слушал остальных. Он глубоко перевёл дыхание и посмотрел на Вабслина. Коренастый инженер немного щурился в ярком свете ламп и улыбался.
— Великолепно, — сказал он, оглядел помещение и кивнул. — Великолепно. Наконец-то.
— Отлично, Хорза! — крикнула Йелсон.
Хорза услышал под полом движение других, больших переключателей, автоматики, связанной с главной кнопкой, которую он только что нажал. Комнату наполнил слабый гул, и вокруг них в воздух поднялся запах сгоревшей пыли, подобно тёплому запаху проснувшегося животного. Свет втекал через дверь со станции. Хорза и Вабслин проверили несколько приборов и вышли.
Станция была ярко освещена. Она сияла; серо-чёрные стены отражали свет прожекторов и покрывающих потолок светящихся полей. Поезд Командной Системы, который сейчас можно было разглядеть по-настоящему, заполнял станцию от одного конца до другого: сверкающее металлическое чудовище, похожее на гигантскую андроидную версию сегментированного насекомого.