Вспомни о Флебе
Шрифт:
— Всё зависит от тебя, — ответил Хорза. — Если он начнёт дышать по-боевому, — крикнул он Эвигеру, — отстрели ему ноги.
— Слушаюсь, сэр, — отсалютовал старик.
— Надеешься наткнуться на мозг, Хорза? — спросила Бальведа. Она перестала прохаживаться и остановилась перед ним и Йелсон, держа руки в карманах.
— Никогда не знаешь наперёд, Бальведа, — ответил Хорза.
— Грабитель могил, — заявила Бальведа с ленивой улыбкой. Хорза повернулся к Йелсон.
— Дай знать Вабслину, что мы уходим. Пусть присмотрит за перроном и проследит, чтобы
Йелсон поговорила с Вабслином по коммуникатору.
— Вам лучше пойти с нами, — сказал Хорза Бальведе. — Мне не хочется оставлять вас здесь при включённом оборудовании.
— О Хорза, — с улыбкой сказала Бальведа. — Вы мне не доверяете?
— Идите вперёд и помалкивайте, — потребовал Хорза усталым голосом и показал направление, которое решил выбрать. Бальведа пожала плечами и повиновалась.
— Ей обязательно идти с нами? — спросила Йелсон и пошла рядом с Хорзой.
— Мы могли бы её запереть, — ответил он.
— Да ладно, чёрт возьми, что уж там? — решила Йелсон.
Юнаха-Клосп летел сквозь поезд. Через окна были видны ремонтные ниши со всеми их машинами: сверкающими в свете ярких потолочных ламп токарными станками и кузницами, сварочными аппаратами, суставчатыми захватами, запчастями, гигантскими лебёдками и подъёмниками.
Поезд был по-настоящему интересен; древняя технология создала вещи, которые можно было посмотреть, потрогать и исследовать, но Юнаха-Клосп прежде всего радовался возможности побыть одному. Через несколько дней общество людей начало его утомлять и больше всего приводило в отчаяние поведение Оборотня. Этот человек был нетерпим к другим видам! Считать меня только машиной? — думал Юнаха-Клосп. Да как он мог на такое осмелиться!
Приятно было сознавать, что тогда, в туннеле, он отреагировал первым и спас жизнь некоторым — возможно, даже этому неблагодарному Оборотню, — отправив Ксоксарла в нокаут. Как ни неохотно он признавался себе в этом, но робот гордился тем, что Хорза поблагодарил его. Но происшествие в принципе не изменило взглядов этого человека. Вероятно, он скоро совсем забудет, что произошло, или убедит себя, что это было лишь нечаянным поступком сбитой с толку машины. Его чувства, причины, почему он рисковал повредить себя, чтобы защитить людей, знал только сам Юнаха-Клосп. Более того, он должен был их знать, жалобно сказал он себе. Возможно, он не должен был предпринимать никаких усилий; возможно, он должен был спокойно наблюдать, как идиранин их расстреливает. То, что он сделал, просто казалось ему в то мгновение правильным. Дурак, обругал себя Юнаха-Клосп.
Он двигался сквозь ярко освещённые, жужжащие помещения поезда, словно отделившаяся часть этого большого механизма.
Вабслин почесал голову. На пути к кабине управления он остановился перед вагоном с реактором. Некоторые его двери никак не хотели открываться. Должно быть, они были оборудованы замками безопасности, управляемыми, вероятно, с мостика, или лётной палубы, или как там ещё называлось
Эвигер сидел на поддоне, ружьё смотрело на спокойно стоящего у опоры идиранина. Вабслин втянул голову назад и ещё раз попытался открыть дверь, ведущую через вагон с реактором. Потом тряхнул головой.
Рука и ладонь слабели. Над ним стояли ряды сидений с пустыми экранами напротив. Он тащил себя вдоль нижних частей сидений. Он уже почти добрался до коридора, ведущего в передний вагон.
Он не знал, как одолеет этот коридор. Есть ли там что-нибудь, за что можно держаться? Бессмысленно сейчас ломать над этим голову. Он ухватился за ближайшее сиденье и подтянул себя.
С террасы, ведущей из ремонтной зоны, они видели передний поезд, в котором был робот. Возвышаясь над углублённым полом охранного отсека, сверкающий поезд затаился в маленьком полутуннеле, тянувшемся вдоль задней стены. Он очень походил на длинный и тонкий космический корабль, а тёмная скала вокруг — на беззвёздный космос.
Йелсон разглядывала спину агента Культуры и хмурилась.
— Очень уж она послушна, Хорза, — сказала она тихо, чтобы её мог слышать только Оборотень.
— Мне это только на руку, — ответил Хорза. — Чем послушнее, тем лучше.
Йелсон чуть качнула головой, не сводя глаз с женщины впереди.
— Нет, она хочет нас убаюкать. У неё ещё есть карта, которой можно сыграть, и она только ждёт, когда наступит подходящий момент.
— Ты себе вообразила, — сказал Хорза. — Это твои гормоны; ты подавлена и поэтому выдумываешь всякие подозрения и предчувствия.
Она перевела хмурый взгляд с Бальведы на Оборотня. Глаза её сузились.
— Что?
Хорза поднял свободную руку и улыбнулся.
— Шутка.
Йелсон по-прежнему хмурилась.
— Она что-то задумала. Я знаю. Я чувствую, — сказала она и кивнула сама себе.
Квейанорл протащил себя по коридору, отодвинул дверь в вагон и медленно пополз по полу.
Постепенно он забыл, зачем и куда двигался. Он знал, что должен продержаться, двигаться вперёд, ползти дальше, но уже не мог точно припомнить, какой цели всё это служило. Поезд превратился в лабиринт пыток, разработанный для того, чтобы причинять ему боль.
Я тащу себя к своей смерти. Даже если я ослабну совсем и не смогу больше ползти, все как-то образуется. Я помню, что о чём-то думал какое-то время назад, но о чём я тогда думал? Умру ли я, если доберусь в кабину управления поезда и продолжу своё путешествие по другую сторону смерти? Об этом я думал?
Я, как маленький ребёнок, ползу по полу… Иди ко мне, малыш, говорит поезд.
Мы что-то искали, но я уже не помню… точно… что… это…
Они осмотрели большую пещеру. Потом поднялись по лестнице к галерее, ведущей к жилищам и складам станции.