Вспомни о Флебе
Шрифт:
Руки ухватились за край площадки, когда та уже была на уровне груди. Хорзу оторвало от палубы, раскачивая на вытянутых руках. Он видел перед собой брюхо поднимающегося парома.
— Хорза! Хорза! Мне очень жаль, — всхлипнул Мипп.
— Я здесь! — хрипло крикнул Хорза.
— Что?
Паром все поднимался, мимо палуб и башен, мимо тонких горизонтальных линий монорельса. Все тело Хорзы повисло на пальцах, сжимавших край двери-площадки. Руки болели.
— Я повис на этой проклятой площадке!
— Вы, ублюдки! — визжал второй голос. Это был
— Мипп! — закричал он. — Не закрывай дверь! Пусть площадка останется так, я попытаюсь залезть!
— О'кей, — быстро ответил Мипп. Площадка замерла, наклонившись вперёд под углом градусов в двадцать. Хорза болтал ногами из стороны в сторону. Высота увеличилась до семидесяти — восьмидесяти метров. Нос корабля скрылся в облаке обломков, и они медленно удалялись от него.
— Ты, чёрная сволочь! Вернись! — рычал Ламм.
— Не могу, Ламм! — ответил Мипп. — Не могу! Ты слишком близко!
— Ты, жопомордый ублюдок! — прошипел Ламм.
Внезапно вокруг Хорзы полыхнул свет. Нижняя часть парома вспыхнула от лазерного выстрела в десятках мест. Что-то с треском ударило по подошве левого сапога Хорзы, а правую ногу швырнуло в сторону и обожгло болью.
Мипп бессвязно заорал. Шаттл, набирая скорость, пересекал мегакорабль по диагонали. Вокруг Хорзы свистел тугой воздух, постепенно отрывая его руки.
— Мипп, помедленнее! — закричал он.
— Ублюдок! — снова послышался голос Ламма. Туман с одной стороны на мгновение осветился вспыхнувшим в нём веером лучей. Потом огонь лазера переместился, и паром снова заискрился и затрещал от пяти или шести маленьких взрывов вокруг переднего и носового отсеков. Мипп вскрикнул. Паром все набирал скорость. Хорза не оставлял попыток закинуть ногу на наклонную площадку, но встречный ветер отбрасывал тело от парома, и скрюченные пальцы в перчатках медленно соскальзывали с грубой поверхности.
Ламм испустил громкий гортанный крик, электрическим шоком ударивший в мозг Хорзы, потом крик резко оборвался, сменившись через мгновение резким треском и грохотом.
Паром летел в ста метрах над поверхностью рушившегося мегакорабля. Хорза чувствовал, как силы покидают его пальцы и руки. Он посмотрел сквозь стекло шлема во внутреннюю часть парома, такую близкую, но миллиметр за миллиметром ускользавшую.
Вдруг внутри парома все разом осветилось, а мгновение спустя паром заполнило невыносимое ослепительно-белое сияние. Хорза инстинктивно зажмурился, но обжигающий жёлтый свет проникал и сквозь веки. Динамик шлема издал пронзительный нечеловеческий звук, будто взвизгнула сама машина, и умолк. Свет медленно померк, и Хорза открыл глаза.
Внутренность парома всё ещё была ярко освещена, но теперь ещё и дымилась. Вихревой поток от открытой двери в корме срывал клочья дыма с горевших сидений, ремней и сеток и с обгоревшей дочерна кожи на незакрытом
Пальцы Хорзы один за другим начали соскальзывать с края площадки.
Боже мой, успел подумать он, глядя перед собой сквозь дым и гарь, у этого сумасшедшего действительно была атомная бомба.
А потом его настигла ударная волна. Она швырнула его вперёд, через площадку и в паром, за мгновение до того, как швырнуть вперёд сам паром и заставить его заплясать в воздухе, как маленькую птичку в урагане. Хорзу швыряло из стороны в сторону, он отчаянно пытался за что-нибудь ухватиться, чтобы не выпасть через открытую дверь. Рука нащупала какие-то ремни и из последних сил сомкнулась на них.
За дверью сквозь туман медленно поднимался в небо большой огненный шар. Раскалённую и задымлённую внутренность спасающейся бегством машины сотряс грохот, громче всех слышанных Хорзой громов, вместе взятых. Паром полетел по кривой и бросил Хорзу на сиденья. Мимо открытой двери промелькнула большая башня, на мгновение закрыв собой огненный шар. Дверь начала закрываться, но её заклинило.
В скафандре было тяжело и душно. Сквозь поверхности, освещённые первой вспышкой света, просачивался жар взрыва. Правая нога под коленом сильно болела. Откуда-то доносился запах гари.
Потом курс шаттла выровнялся. Хорза поднялся и захромал к двери в переборке. На покрытой белым налётом стене застывшими тенями выжгло контуры сидений и тела Ленипобры — теперь лежавшего с раскинутыми руками и ногами перед кормовой дверью. Хорза открыл дверь и вошёл.
Мипп в кресле пилота склонился над управлением. Экраны мониторов были пусты, но сквозь толстое поляризованное лобовое стекло можно было видеть облака, туман и несколько проплывавших внизу башен, а за ними открытое море, тоже все в облаках.
— Думал… ты погиб… — с трудом выговорил Мипп и полуобернулся к Хорзе. По его втянутой в плечи голове и полузакрытым глазам казалось, будто он ранен. На тёмном лбу блестел пот. Лётную палубу заполнял дым, сладковатый и едкий одновременно.
Хорза снял шлем, опустился в свободное кресло и осмотрел свою правую ногу. Возле икры в скафандре была пробита чистая, с чёрными краями дыра около сантиметра в диаметре. Ей соответствовала рваная дыра побольше на боку. Хорза согнул ногу и вздрогнул. Только ожог мышц. Крови не видно.
Потом поднял взгляд на Миппа.
— Ты в порядке? — спросил он, уже зная ответ. Мипп покачал головой.
— Нет, — ответил он тихо. — Этот сумасшедший попал в меня. В ногу и куда-то в спину.
Хорза осмотрел скафандр Миппа там, где он касался сиденья. Дыра в ложбинке кресла вела к длинному широкому шраму на скафандре. Взгляд Хорзы перескочил на пол лётного отсека.
— Хреново, — сказал он. — Все в дырах. Пол был усеян кратерами. Два из них были прямо под сиденьем Миппа. Первый лазерный выстрел выжег этот тёмный шрам на боку скафандра Миппа, а второй должен был попасть в его тело.