Встреча с пришельцем (сборник)
Шрифт:
— Вы меня просили принести еще несколько стихов, — с ударением на слове «вы» сказала девушка с мальчишеской стрижкой.
Тощенко, делая пометки в календаре, мрачно заметил:
— Не совсем точно сказано: не просил, а умолял.
У Юрия Юрьевича, судя по всему, настроение было не из лучших. Наверное, поэтому, не слишком деликатничая, он объяснил девушке, что о публикации ее стихов и речи быть не может:
— Такие стихи, как у вас, могут у любого раз и навсегда отбить охоту к поэзии.
Этот
Даже трудно себе представить весь комизм ситуации: недавний заведующий отделом городского хозяйства сидел в своей родной редакции с тетрадкой стихов и, словно школьник, ждал, когда до него дойдет очередь. Предложение Тощенко, которое он вчера в кафе процедил сквозь зубы, смешно было бы принимать всерьез. Но не воспользоваться таким предлогом в моем положении было бы просто глупо. Тем более что эта игра начинала меня забавлять.
— И это все? — спросил Юрий Юрьевич тучного мужчину в очках, прочитав его опус. — По-моему, тут ни о чем. Вот что хотели вы этим сказать?
— Только то, что сказал, — снял очки посетитель.
— Простите, а что это по жанру — рассказ, новелла, этюд, поэзия в прозе? — Тощенко говорил подчеркнуто вежливо.
— Отрывок. Отрывок из повести.
— Ах, отрывок! Так вот, когда вы всю повесть напишете — приносите, почитаем.
— Повести я никогда не напишу, — снова надел очки автор. — Да и, насколько мне известно, ваша газета никогда повестей не печатала. Вы печатаете лишь отрывки из повестей. Вот я и написал отрывок.
А читатели пусть сами домыслит. Совсем не обязательно все разжевывать. Пусть читатели сами мозгами раскинут…
«Отрывочник» ушел, хлопнув дверью. Его место занял согнутый мужчина с авоськой, набитой бумагами.
— Я вас слушаю, — сказал ему Тощенко.
Мужчина достал из авоськи сложенный вчетверо лист бумаги и положил его на стол.
— «Справка, — прочитал вслух Юрий Юрьевич, — дана Устилкину Станиславу Кирилловичу в том, что он страдает хронической формой гастрита…» Послушайте, вы не по адресу обратились.
— Вот еще одна, — сказал посетитель.
— А это что? «Справка… в том, что страдает ревматизмом…» Вы, наверное, перепутали, отдел медицины на втором этаже.
— И эту почитайте.
— Тоже справка? «Перенес операцию аппендицита…» Простите, уважаемый, я вам искрение сочувствую, но тут отдел литературы.
— А вот выписка из моей истории болезни…
— Говорю же вам: ошиблись адресом!
— Почитайте, почитайте. У меня камни в почках!
— Но чем я вам могу помочь? — пожал удивленно плечами Тощенко.
В ответ на этот вопрос посетитель почти с головой углубился в авоську, долго там рылся и наконец вытащил несколько исписанных листов.
— «Басни в прозе», — прочитал вслух Тощенко. — «Столб. Стоял столб и думал: все
Мужчина снова нырнул в авоську и выгреб еще какой-то листик.
— Вот! — торжественно сказал он.
— Характеристика… «Зарекомендовал себя как старательный… Пользуется уважением у товарищей…» Все это прекрасно, — согласился Тощенко, — только басни ваши нам не подходят. Они очень слабенькие. Это вообще не басни…
— Напечатайте, — жалобно попросил мужчина.
— Говорю же вам, не можем мы напечатать подобное. Оно не отвечает тем требованиям, которые предъявляются…
— Напечатайте! — с мольбой в голосе повторил мужчина.
— Поймите же, мы не отдел социального обеспечения, не касса взаимопомощи, мы газета, которая должна…
— Напечатайте! — прижал мужчина авоську к груди.
— Ну как вам объяснить, что ваши басни никуда не годятся? — повысил голос Тощенко. — Это настоящая графомания!
— Напечатайте! — простонал мужчина.
— Если вы немедленно не заберете эту вашу макулатуру, я выкину ее в корзину!
— Напечатайте…
— Убирайтесь вон!
— Напечатайте…
Тощенко в изнеможении откинулся на спинку стула и провел рукой по лбу.
— Может, я плохо объяснил, — тихо сказал он. — Наша газета вообще не печатает басен. А тем более — басен в прозе. У газеты другие функции.
— Напечатайте, — смахнул автор слезу краем авоськи.
И Юрий Юрьевич капитулировал. Он молча взял помятые листы с баснями и бросил их в папку с надписью «Резерв».
После того как мужчина с авоськой, пятясь и кланяясь, покинул кабинет, Тощенко несколько минут дел неподвижно, тупо уставясь в стену.
Я кашлянул, напоминая о себе.
— Показывайте ваши стихи, — сухо сказал он. Может, в другой раз? — предложил я. — Вам, наверное, сейчас не до поэзии.
Он устало улыбнулся:
— Мне не привыкать. Давайте показывайте.
Он перелистал всю тетрадь, делая на нолях пометки карандашом.
Что-то есть, — наконец поднял он на меня глаза. — Вот это ничего — «Ожидание». Тут вы правильно подметили: человек всю жизнь подгоняет время. И школе, чтобы быстрее наступили каникулы. Студент не может дождаться стипендии. Потом, когда работаешь, считаешь дни до отпуска… Только подобная философия присуща юности. Коли вы и теперь так мыслите, значит, сохранили ее. Я, например, мечтаю, чтобы мое время текло как можно медленнее, чтобы стрелка крутилась на минимальных оборотах… Короче, есть у вас отдельные удачные места, даже находки, а в общем… С рифмами, уважаемый, не очень. Например, тут… — ткнул он карандашом.