Встреча с пришельцем (сборник)
Шрифт:
Я разложил свои вещи и пошел в сени умываться. Вернувшись, увидел на столе бутылку «Белого крепкого», кусок колбасы и три граненых стакана.
— А хлеб где? — строго спросил старший.
— Забыл, — виновато улыбнулся парень, и лицо его неожиданно приняло совсем детское выражение.
— С новосельем! — произнес мужичок, профессиональным движением разливая вино на три равные дозы.
— Благодарю, — сказал я, взяв стакан. — Очень тронут!
— Семен Яковлевич, — представился он. — Вернее, для Николая я Семен Яковлевич, а для вас —
Пришлось выпить. Сомон Яковлевич оказался очень общительным человеком. Охарактеризовав Николая как вечного абитуриента, который два года поступает в институт и намерен делать третью попытку, хотя сам и не верит в успех, он начал рассказывать о себе.
Из его ярких рассказов достаточно рельефно вырисовалась трудная биография человека, который в жизни боялся одного — перетрудиться. Поменяв с десяток профессий и огромное количество мест работы, он наконец нашел то, что искал. Что именно, Семен Яковлевич не уточнил. Но, во всяком случае, теперь он был вполне доволен собой и жизнью. А тут, в хате нашей хозяйки, чувствовал себя в полной безопасности. Ни один адресный стол не имеет о нем ни малейшей информации. А значит — никакая милиция не найдет.
— А вы от кого прячетесь? — в лоб спросил он.
— Собственно… — пожал я плечами.
— Тут все свои, — успокоил Семен Яковлевич. — Абитуриент тоже в прятки играл, пока не дошел до ручки. Тогда все мне и выложил. Так, мол, и так, от родителей прячусь: они домой зовут, а я не хочу ни копейки от них…
— Да перестаньте, Семен Яковлевич, — смутился Коля.
— А чего мне молчать? Помог я тебе или не помог?
— Помогли, — нехотя подтвердил Коля.
— Слышали? Помог! Советом помог. Он без прописки хотел на работу наняться. Причем непыльную искал, чтобы за столом сидеть в нарукавниках. А для такой, во-первых, образование требуется, а во-вторых, опять-таки — прописка. И вот, когда он в отчаянии пришел ко мне одалживать рубль, я вместо денег дал ему совет. И гляньте, какую он теперь физиономию наел.
— А какой совет, если не секрет? — поинтересовался я.
— Только условие: в чужую парафию не суйтесь, — предупредил Семен Яковлевич.
— Боже упаси! — поклялся я.
— Скажите мне, — начал он, прикуривая, — зачем люди ездят в лес?
— Известно зачем: подышать свежим воздухом, а летом — пособирать грибы, ягоды…
— Не смешите меня… Люди ездят в лес для того, чтобы пить. Не обязательно водку, — жестом остановил он меня. — Кроме водки и вина, люди в лесу могут пить пиво, сок, квас, компот, кисель, лимонад, минеральную воду… В общем, что-нибудь, но будут пить обязательно.
— Это верно, — кивнул я.
— А как вы считаете, куда они девают тару, то есть бутылки? Конечно же оставляют в лесу! Кому хочется тащиться с ними обратно. Так что, сказал я Коле, вешай на плечи рюкзак — и давай в лес. Можешь еще и пару сумок прихватить. Сто бутылок за день — это гарантия. Подсчитайте, сколько он выручит за два выходных. А теперь помножьте на четыре. Вот вам и ставка
— Думаете, это так просто — ходить и собирать! — огрызнулся Коля. — А потом, не один я такой умный.
Ну, друг мой, конкурентов бояться — в лес не ходить, — философски произнес Семен Яковлевич. — Вижу, не будет из тебя толку.
Коля ничего не ответил, подошел к кровати и лег, не раздеваясь.
— Так я все-таки не понял, от кого вы прячетесь? — повторил свой вопрос Семен Яковлевич.
— От себя, — сказал я.
— Хорошо, — затушил он окурок о металлическую пробку, — захотите, сами расскажете. Человеку необходимо хоть кому-нибудь, а исповедаться. А лучших слушателей, чем мы, вам все равно не найти. И надежных при этом. — Он зевнул и махнул рукой. — Ладно, спать пора…
Лифт в доме, где жид Юрий Юрьевич Тощенко, не работал, и я поднимался на девятый этаж пешком. Такой моцион мог вполне заменить утреннюю зарядку.
По приветливой улыбке миловидной женщины я понял, что меня ждали.
— Заходите, заходите, — сказала она.
Комната, в которой я оказался, напоминала книгохранилище. Даже подоконник был завален книгами. Кроме стеллажей и дивана комнату еще украшали стол и, наверное, то самое кресло, о котором говорил Тощенко. Кресло действительно было таким ветхим, что хоть бери и вешай на нем табличку: «Экспонат руками не трогать».
— Если вы его заберете и, допустим, где-то по дороге случайно потеряете, я вам только спасибо скажу, — улыбнулась хозяйка.
— Потерять кресло, в котором сидел, работал сам Юрий Юрьевич?! История мне такого не простит! — с пафосом произнес я.
— История — не знаю, а вот муж мой — это точно. Вы завтракали?
— Только что из столовой, благодарю.
— Тогда — стакан чаю.
— За чай спасибо, не откажусь.
— Чай — это моя страсть. За двадцать лет я из мужа воспитала настоящего чаелюба. А то раньше, когда мы с ним только познакомились, все кофе пил. Кто-то его уверил, что кофе активизирует творчество, способствует вдохновению. И чем вдохновения меньше, тем крепче кофе надо заваривать.
— И помогало?
— Где там! От кофе у него началась бессонница. И вот в одну из бессонных ночей он поклялся служить литературе хотя бы вот так — вообще не писать литературных произведений…
Жена Юрия Юрьевича помогла мне перевязать кресло, чтобы оно, не дай бог, не распалось по дороге.
Спустившись на улицу, я стал ждать такси. Моросил мелкий дождик. Машины со свистом проносились мимо: водители, еще издали завидев человека с громоздкой вещью, прибавляли скорость. Тогда я поставил кресло на самый краешек тротуара и сам сел в него. Тут же остановилась машина, и водитель поинтересовался: