Встреча (сборник)
Шрифт:
Очередь в оружейную палату была ужасно большая. Но делать до вечера все равно нечего, решила выстоять. И тут опять он. И как только нашел, столько народу!
– Решил с тобой за компанию сходить. Билетов уже нет, пойду постреляю, может быть, повезет.
Очередь двигалась медленно, как в Мавзолей. Он время от времени возникал, но всегда неожиданно, сзади или вдруг. Нет его, и он тут. Она смеялась над ним, а билетика так и не было. Вот и очередь дошла, на ноги надела бахилы, пошла по залам и замерла возле кунсткамеры «Шапка Мономаха». И опять сзади ее под локотки он, тут как тут. Каждый
И начался их радостный роман, без слез, тоски и переживаний. Он жил и учился в Москве, а она в Москву приезжала по аспирантским делам, к руководителю. Письма хорошие он ей писал. А потом пришлось расстаться, она вышла замуж. И больше они не виделись.
Обо всем вспомнила, подумала и где-то прочитала, что счастлив тот, кто живет настоящим. Бумажку ту порвала и выкинула. Пусть все останется в памяти.
Антимиры (Продолжение про Театр на Таганке)
Зачем среди ночной поры
Встречаются антимиры?
А. Вознесенский
Однажды, пытаясь побывать в Театре на Таганке, она потерпела неудачу. И всегда всем рассказывала, что невозможно купить билет на спектакль в этот театр.
В 1966 году кто-то принес на работу сборник стихов Вознесенского, которого она очень любила, иногда читала его стихи в журнале «Юность». Они ей были не очень понятны, но очень притягивали и вызывали большой интерес. Хотелось его читать, читать и думать над каждой его строчкой. Сборник стихов купить было невозможно. Где уж сотрудник приобрел этот сборник – большой секрет. Она попросила почитать, но читать можно было только на работе, т. е. не очень-то и задумаешься.
Познакомившись со своим будущим мужем, она ему рассказывала и про то, как ей нравится Андрей Вознесенский, его стихи. Как любит его слушать, когда его выступления показывают по телевизору. И про этот сборник. Как она не все там понимает. А про театр на Таганке, просто закатывая глаза, говорила как о своей мечте.
Так получилось, что ее муж поехал в Москву на курсы повышения квалификации на один месяц, она тоже оформила туда командировку, но приехала на две недели позже. И был ей сюрприз. Муж, как только приехал в Москву, сразу пошел по театрам – приобрести билеты к ее приезду. И в первую очередь отправился в театр на Таганке. А там список желающих, который был составлен уже давно. Он записался в хвост очереди и ходил отмечаться каждый день к определенному часу. Иногда и в два часа ночи назначали перекличку. Ему повезло, что не все могли приходить в назначенное время и очередь его значительно продвинулась.
К её приезду он приобрел билеты в этот знаменитый и недосягаемый театр. И на какой, думаете, спектакль? Конечно, на «Антимиры», чтобы она насладилась стихами этого поэта (а то все уши прожужжала) и побывала в своей мечте. Он тоже хотел сходить в этот театр, но у неё это был просто бзик.
Играли В. Высоцкий, А. Демидова, Б. Хмельницкий. Играли стихи Вознесенского «Бьет женщина», «Бьют женщину» и другие из этого сборника. Она сидела и, похоже, не дышала, и слушала стихи, и ждала,
В какой-то момент она взглянула на своего мужа и увидела, что он так и сидит с открытым ртом с самого начала, как бы пытаясь захватить все то, что неслось со сцены, висело в атмосфере зала, и унести с собой.
Спектакль играли на одном дыхании. Вот, как вздохнул… и выдохнул только после того, как вышел со спектакля на улицу. Вышли из театра и молчали довольно долго, ничего не говорили друг другу, не могли выйти из этого магического оцепенения. Впечатление их не отпускало. Вот как Юрий Любимов ставит спектакли, и как играют его артисты!
И подо мной вниз головой,
Вонзившись вилкой в шар земной,
Беспечный, милый мотылек,
Живёшь ты, мой антимирок!
А. Вознесенский
Портрет в карандаше
В командировке я очень сильно простыла, так как в гостинице батареи были чуть-чуть тёплые, а на улице стояла холодная зима. Приехав домой, сразу попала в больницу. У меня распух нос и всё лицо одеревенело. Гнойный инфильтрат. Очень серьёзная вещь. Определили в лор-отделение. Палатная комната небольшая, а кроватей и людей, как сельдей в бочке. И все чего-то рассказывают про свои болезни, про домашних. И, вообще, каждому хочется чего-то рассказать.
Меня такая обстановка очень напрягала, да ещё всё болело. И поэтому я выходила в коридор, прикрывая своё лицо платком, чтобы не пугать своим видом окружающих, оставив не зашторенными только глаза. Сидела и читала книгу.
Возле меня всё время крутился мальчик лет двенадцати. Заглядывал на меня со всех сторон. Потом уходил. И снова придёт и начинает возле меня ходить. В этом отделении лежали и взрослые, и дети. Здесь было лучшее лор-отделение в городе. Я не выдержала и говорю:
– Тебя как зовут?
– Гена.
– А сколько тебе лет?
– Двенадцать.
– А что у тебя болит?
– Уши.
– В какой школе учишься?
– Я в интернате живу и учусь, в художественном. А тебя как зовут?
– Меня зовут Ольга Фатыховна. А почему ты меня на «ты» называешь?
– Какая ты Фатыховна? Ольга и всё.
– Я же старше тебя, у меня – дочь, как ты.
– Ну и что?
Мне было смешно. Он расспросил, что у меня болит. Так мы с ним и познакомились. Он мне рассказал, что в интернате живёт, потому что мама вышла замуж, отчим не признаёт Гену. У них есть свой ребёнок. И в больнице за десять дней мама была всего один раз.
Вообще про интернат ничего не рассказывал и про семью тоже. Вот только и сказал причину, по которой жил в интернате. Из дома мне приносили много всякой еды, и мы с Геной всегда вместе всё поедали. Он никогда не отказывался, ел с аппетитом. Потом присоединились к нам и остальные. Гена лежал в соседней мужской палате. И там его подкармливали. У нас поест, через некоторое время:
– Генка, ты где? Идём, гуляш подогрели, – зовут мужики, соседи по палате.
Он поест и снова ко мне прибегает. Мы с ним располагались поперёк кровати и играли в шашки или в карты. И он со мной всегда разговаривал, как с девчонкой.