Встретимся через вечность

Дельмаре Александра

– Алина с мамой приедут к тебе в десять, хорошо? Будут с тобой сегодня. Держись, брат…

– Хочешь, я сейчас останусь? – подала голос Алина.

– Нет.

Страстно желая остаться одному, Никита уже закрывал дверь, прячась в своё ненадёжное укрытие, словно не достанет его здесь никакая беда.

Отправив Алинку домой, Иван поехал в школу. Как оказалось, появился слишком рано, и длинные коридоры этого заведения, где дают знания тем, кто согласен их взять, были ещё пусты.

Только в сумерках он вернулся домой, сделав первый шаг, получив впечатляющий перечень документов, которые необходимы

для оформления опекунства. Жена с дочерью явились вечером. Молчаливые, с измученными, каменными лицами. Алина сразу скрылась в своей комнате.

– А Никиту забрали… Прямо там, – Мария села за кухонный стол напротив мужа. – Увезли, как арестанта. У этих людей камень вместо сердца…

Ошеломлённый, Иван вскинул на неё глаза и замер. Её вопрос остался без ответа. Иван тоже многого не понимал в этой жизни, не понимал и не принимал её жестокости и несправедливости, иногда ему было по-настоящему стыдно за некрасивые человеческие деяния. Такие, как это…

Глава 6

Комната, в которую привели Никиту, вопреки ожиданиям, была просторная и светлая, с цветами на окнах, притаившимися за голубыми шторками, и это немного сбило его с толку. Кроме того, Никите вовсю улыбалась встретившая его здесь Наталья Николаевна, судя по дверной табличке, заведующая этим Центром содействия семейному воспитанию. Она была приветлива и дружелюбна, ненавязчиво рассказала о правилах, заполняя какие-то бумаги и через слово повторяя, «всё будет хорошо». А ему, настрадавшемуся до предела, было уже наплевать, накатило равнодушие к своей жизни, к своему будущему. Даже хорошо, что он будет тупо следовать чужой воле.

Никита ещё не понимал, что новая обстановка спасёт его. Дома, натыкаясь глазами на вещи своей мамы, живя в покинутом ею мире, он бы надолго застрял в своём горе, оно держало бы его фотографиями на стенах, её зубной щёткой в стаканчике, тюбиком маминой помады на полке в прихожей.

В тот же вечер в симпатичной столовой на первом своём ужине, оказавшимся вполне съедобным, Никита познакомился с Арчи. Вихрастый, крепкого телосложения паренёк с опасным блеском в глазах сам сел с ним рядом за пластиковый столик. Взглянул, изучая, потом протянул руку.

– Новенький? С приземлением, чувак! Как звать? – он лихо воткнул вилку в котлету, отправляя в рот приличный кусок.

– Никита. Ивлев.

– А я Артур. Ты слышал более дурацкое имя? Мамаша постаралась. Поэтому зови Арчи. – Расправившись с котлетой, взялся за салат. Похоже, у этого парня всё наоборот, и правила не для него придуманы. – А ты как сюда загремел?

– Мама умерла, – его губа задрожала – в очередной раз он ужаснулся нелепости и чудовищности этой фразы.

– Бывает, – парень сочувственно покачал головой.

Сам, наверное, горя натерпелся, привык, но его простое «бывает» Никите было дороже многих слов сочувствия.

После ужина Арчи поводил его по комнатам, игровой и комнате для занятий, красивых и чистеньких, попутно рассказывая о жильцах этого странного заведения.

– Это Анька, – шептал он, показывая на девчушку с застывшим взглядом, сидевшую неподвижно у окна с книгой в руках. – Тоже недавно у нас, родители на мотоцикле разбились. А от Коляна, вон, в клетчатой рубахе, второй

раз приёмная семья отказалась. Колян такой, кого хочешь уделает. Но красивый, его возьмут. Сейчас ждёт новую жертву, – Арчи засмеялся, довольный своей остротой.

Благополучием здесь и не пахло. Раненые дети – жизнью, судьбой, родителями… Никита словно среди своих оказался. Он снова взглянул на Аню. Такую хотелось оберегать и радовать, развлекать и дарить безделушки, чтоб увидеть улыбку на её лице. А то совсем разучится смеяться. Бедная девчонка, а он и не думал, что кому-то может быть хуже, чем ему.

Измученный резкими перепадами в своей жизни, из-за чего уже ни на что не осталось сил, доверху наполненный новыми впечатлениями, Никита впервые за несколько дней заснул крепким сном.

Таким же суматошным, а ещё и подчинённым жёстким правилам, было утро. Ему хотелось уединения, передыха, маленького перерыва один на один с собой, но после завтрака нужно было идти на занятия по безопасности жизни. Подумать только! Никита усмехнулся, они хотят сделать безопасной жизнь, изначально полную опасностей. Ну-ну, успеха, друзья …

Втайне он ждал, что его навестят здесь Алина с родителями или Светочка, хоть кто-нибудь из той, другой жизни, которой он по глупости не дорожил. Но прошёл день-другой, никто так и не появился. Забыли? Быстро…

При этой мысли обида комом застревала в горле, как кость, острая, жалящая, которую не достать, не выкинуть. Это потом Никита узнал, что они были здесь. Но так запросто навестить его нельзя, нужно иметь письменное разрешение от органов опеки на посещение.

Но они всё-таки пришли. Как будто почувствовали его обиду. И хоть немного, самую малость что-то стало на свои места.

* * *

– Сбегу я отсюда, Алин… – Они сидели на подоконнике в вестибюле, наблюдая, как тихий снег, пряча последние следы осени, лениво заметает замерзающую землю. – Что я, один, что ли, жить не смогу? Ещё как! Тут неплохо, но свободы хочется страшно…

– Не выдумывай! – Алина разгладила руками юбку на коленях, поправила светлый локон у лица. – Переедешь к нам… Возня с документами скоро закончится. Надеюсь, – добавила она неуверенно.

Алина уже третий раз у него здесь. Сначала с родителями приезжала, теперь одна навестила парня, жертвуя своим выходным. А добраться до него – не ближний свет. Но для неё это не жертва, Никита знал об этом. Алинкины серые глаза по-прежнему смотрели на него с затаённым восторгом. Для него неумело подкрашены помадой губы и пирожки с клюквой в пластиковом контейнере. В накинутой на плечи шубке она как будто взрослее, и уже не мелюзга, а симпатичная девушка. Никита рад Алине. Теперь он рад любому, кто рядом. Не так много их осталось.

– Как оказалось, я ненавижу правила, – продолжил Никита, откусывая кусок пирога, – хотя бы потому, что их очень много. Они тут на каждом шагу, одуреть можно…

Он взглянул на Алинку, которая согласно кивала и кажется, любовалась им, то ли его густой чёлкой, спадавшей на глаза, то ли тонкой полоской пробивавшихся над губой усиков. Сердце её замирало. Больше всего Алина боялась, что сердце, вдруг разлюбив, перестанет так сладко замирать и откуда-то придёт равнодушие к этому прекрасному парню. Но она верила в любовь, в разлюбовь – нет.