Вся правда об Украине. Кому выгоден раскол страны?

Прокопенко Игорь Станиславович

Во главе авторитарного государства встал Карлис Улманис, который не скрывал своих симпатий к европейскому фашизму.

Владимир Симиндей уточнил: «Еще до переворота Карлис Улманис (он тогда был министром иностранных дел) указал латвийскому послу в Риме на необходимость выяснения всех подробностей фашистского режима на предмет его имплементации в латвийскую практику».

Но, может быть, пример Латвии, управляемой авторитарным диктатором Улманисом, – это исключение? А в других прибалтийских республиках действительно буйным цветом процветала демократия и каждый гражданин был свободен от произвола государства? Посмотрим, что происходило в 1930-х годах в

соседней Литве.

Историк Александр Дюков объясняет: «В Литве с 1926 года существовала авторитарная диктатура Сметоны. Антанас Сметона, конечно, хотел быть отцом нации, но у него это особо не получалось. За период правления Сметоны, то есть с 1926 по 1940 год, то есть менее чем за 15 лет, было 17 неудачных попыток государственного переворота различными силами – от крайне правых до крайне левых».

Столь большое количество попыток государственных переворотов наглядно демонстрирует, насколько жители Литвы были недовольны существующей властью. И было за что.

«Существовали не просто тюрьмы, но и целый ряд концлагерей, куда направляли в административном порядке. То есть человека могли арестовать, вывести на суд. Суд выносил решение о том, что присуждается к такому-то сроку тюремного заключения и так далее. А еще человека могли просто арестовать, и губернатор региона имел право в административном порядке направить его в трудовой лагерь от полугода до нескольких лет. Таких людей, которых отправляли в трудовой лагерь на принудительное заключение, были тысячи», – рассказывает Александр Дюков.

Была создана тайная полиция, которая особенно лютовала в отношении к инородцам. Согласно подсчетам историков, карательные акции, которые проводила литовская полиция, многократно превосходили репрессии НКВД.

Александр Дюков уточняет: «То, что в период с 1939 по 1940 год литовская политическая полиция делала в отношении поляков в Вильнюсе, это вещь поразительная. Дело в том, что за 7,5 месяцев, с осени 1939-го по июнь 1940 года, когда Вильнюс принадлежал Литве, жертвами репрессий со стороны органов госбезопасности Литвы, политической полиции, жертвами арестов стало пропорционально к общему количеству населения Вильнюсского региона втрое больше, чем за аналогичный период в процентном отношении ко всем жителям Литвы, которые были арестованы НКВД».

История Прибалтики окутана мифами, многие из которых сконструированы совсем недавно в угоду политической конъюнктуре.

Согласно официальной версии, столица Латвии, город Рига, был основан в 1201 году представителями Тевтонского рыцарского ордена. Отцом-основателем города был епископ Альберт фон Буксгевден. Однако мало кто знает, что задолго до тевтонских рыцарей, насаждавших свою веру огнем и мечом, это место возле реки Даугава уже было заселено. И первые жители будущей столицы Латвии, скорее всего, были славянами.

Латвийский историк Игорь Гусев: «Немецкий просветитель Филипп Меланхтон, друг Мартина Лютера, еще в XVI веке предположил, что само название Рига происходит от названия острова Рюген (Риген), выходцы из которого, балтийские славяне, венды, поселившиеся в этих местах, принесли культ своего бога».

Игорь Гусев считает, что значительные территории Прибалтики в далеком прошлом были заселены славянами-вендами. А значит, версия о том, что русские в Прибалтике чужие, пришельцы, не имеющие никакой генетической или культурно-исторической связи с этой землей, – не более чем миф. «Вопрос о вендах – это ключевой вопрос понимания истории славян Балтийского побережья. Упоминания о славянах относятся еще к первому тысячелетию

нашей эры, сведения о них мы можем найти в письменных источниках таких античных авторов, как Иордан, Плиний, Тацит, в целом ряде других сочинений. Их называют славяне, венды, называют по-разному, но слово «венды» – ключевой вопрос, оно постоянно прослеживается. Венды – это основа всего, и тем интереснее, что в современной Латвии о вендах стараются либо вообще не упоминать, либо объявлять их разновидностью курземских ливов».

Официальная латвийская наука не спешит признавать вендов славянами. И это вполне понятно. Ведь иначе это уничтожит общепринятую и такую удобную для латвийского политического истеблишмента теорию, что местные, родные для Прибалтики только племена ливов, а славяне всегда были захватчиками. Однако факты – вещь упрямая.

Недавно под Ригой проходили археологические раскопки. Найденные уникальные артефакты теперь находятся в городском Музее истории и мореходства. При желании каждый может увидеть эти предметы. Особое внимание следует уделить деревянной ритуальной статуэтке, которая, по мнению историков, является настоящим сокровищем коллекции.

Игорь Гусев: «И наличие вендов на этой территории доказывают археологические раскопки, в частности работы известного латышского археолога Андреса Цауны. Андрес Цауна нашел целый ряд предметов, связанных с пребыванием вендов здесь, например, он особо упоминает знаменитые четырехликие статуэтки, жезлы, имеющие культовое значение. Эти четырехликие статуэтки – прямая связь, прямая аналогия с культом бога Святовита. Как известно, на острове Рюген (это ныне территория Германии, а когда-то это был остров, населявшийся славянами) в городе Аркона находилось святилище бога Святовита, главного бога славян Балтийского побережья, он имел четыре лица и смотрел на четыре стороны света. Изображение четырехликого бога – это яркое свидетельство культа этого бога».

Свидетельство присутствия славян на территории Прибалтики помогает обнаружить не только археология, но также наука о языке – лингвистика.

Историк Александр Малнач считает: «Дело в том, что маститый латвийский лингвист Борис Федорович Инфантьев полагает, что русский и латышский языки являются двумя вариантами одного балто-славянского языка. Еще 2000 лет назад существовал единый язык».

По мнению Александра Малнача, нет необходимости быть лингвистом, чтобы и в современном латышском и русском услышать отзвуки единого древнего языка: «Даже самые простые слова: крусц – крест; базница – церковь, божница; грекс – грех. На самом деле этих слов гораздо больше. Точно так же очень много слов, касающихся общественно-политической жизни, заимствовано из русского языка. Например, пулкс или полкведес – полк, полководец; царь – царс».

Еще в VIII–IX веках славянин и его сосед балт могли общаться без переводчика. И, судя по археологическим данным, общение было очень оживленным.

Александр Малнач: «Практически во всех населенных пунктах, во всех поселениях, которые археологам удалось вскрыть в бассейне Даугавы, имеются захоронения, которые можно отнести к славянам, судя по тому инвентарю, который в этих захоронениях обнаружен. В Даугавпилсском районе – это Южная Латгалия – было обнаружено захоронение, состоящее из ста курганов, ста могильников. Причем это славянские захоронения. И нижний слой относится к периоду не позднее X века нашей эры. Это говорит о том, что в X–XII веках, до прихода на эти земли немецких крестоносцев, о какой-то четкой границе между местным балтским и восточнославянским населением говорить не приходится».