Вторая армия
Шрифт:
Дело в том, что блокада мешала торговле с остальным Ниппоном: поэтому город сильно затоваривался, тогда как важного сырья не хватало. Выручала империя Мин, куда с приближением лета поездки стали совершаться всё чаще и чаще. Но тут были свои нюансы. Во-первых, это далеко и долго. Пираты с островов тоже никуда не делись, а они готовы грабить не только жителей континента, но и своих. Но самая главная трудность — сами китайские торговцы. Они любили продавать свои товары. А вот покупать чужие — нет. Особенно, если подобное делалось в самой империи. Мин нуждалась
В общем, бурно развивающейся экономике Хакаты негде было себя реализовать. Единственным рынком для городских купцов оставался юг и восток Тиндэя, особо не затронутый войной. Но этого мало.
«Честно говоря, всего Ниппона мало, — вздыхал Наполеон. — На редкость бедная страна. Прослойку буржуа старательно притесняют и не дают развиться. Огромные массы крестьян держат в вечном полуголодном состоянии, чтобы содержать не менее огромные массы самураев. А всё, что удается произвести вопреки этим препонам — уничтожается в постоянных междоусобных войнах. Кто-то с кем-то вечно грызется. Как они уже сами себя не уничтожили?».
Конечно, генерал думал, как изменить эту ситуацию. Дать свободу и привилегии местным городам, поддержать их полезными законами. Пример Хакаты показал, что это дает резкий толчок к развитию. Затем подавить вольницу даймё. Жестко и решительно! Вообще, в идеале нужно ликвидировать систему феодального управления страной, ввести централизованную администрацию. А бесчисленное самурайство постепенно заменить государственной армией.
Это всё безумно дорого. И вызовет страшное сопротивление всей местной элиты. Без надёжной опоры провернуть это не получится даже с пушками и ружьями.
«Еще бы! — усмехнулся сам над собой Наполеон. — Уже второй год на исходе, а я всё топчусь на одном острове».
Топтался не он один. К исходу второго месяца от Мацууры пришла радостная весть: враг прижат к побережью! Бежать ему некуда. Потом пришла еще весть: он и не бежит. Враги объединились, подле большого замка собрались все силы Оучи, Отомо и недобитые отряды сёгуна. Главнокомандующий войска сюго писал, что для победы очень нужна помощь. Нужны ружья и пушки. Иначе обе армии практически уничтожат друг друга.
Письмо Наполеона выбесило.
«У него более 20 тысяч! У него есть ружья и пушки! Что это за генерал такой, который боится воевать!!!».
Но подумал и понял, что на самом деле его больше всего устроит, если два этих воинства и впрямь уничтожат друг друга полностью. И даже неважно, кто победит. Уцелевших северян ликвидирует Армия Старого Владыки. А потом… Потом можно будет перестраивать Тиндэй с чистого листа.
— Кажется, ты чувствуешь это, квадратный самурай, — улыбнулся генерал, глядя на письмо с французской тайнописью.
Никаких пушек и ружей он не послал. Велел идти и побеждать. Воевать с умом — тогда не придется терять много воинов. И через десять дней получил новое послание.
«Сиятельный,
Разорванная бумага в сердцах полетела в огонь.
«Придется ехать самому».
Глава 26
«Новая любовь… Пробивается робко…»
Гванук не жил, а летал. Вся война, вся кровь скрылись для него в тумане, он не видел их. К чести сказать, настоящей войны на севере почти не было, а крови (по мнению того же Ариты) проливалось постыдно мало. Но Гванук не видел и того, что имелось. Изо дня в день он просыпался и отходил ко сну, повторяя пятистрочье, будто, молитву. ЕЁ пятистрочье.
Она любит его! Она сама это сказала, почти не скрывая! В пяти коротких строках Айдзомэ сумела поведать ему о своей несчастной судьбе, о браке, лишившем ее и свободы и возможности любить. Но он — именно он — смог пробудить в ней это великое чувство.
«Пробиваются робко разноцветные крылья…».
Это было еще приятнее, чем осознать, что принцесса любит его. Он дарит ей крылья, он помог снова увидеть жизнь яркой и разноцветной.
«А я ведь только об этом и мечтаю, — закрыв глаза, думал О. — Сделать ее счастливой».
На этот раз Гванук просился в поход сам. Ведь Она, его принцесса, тоже оправлялась на войну вместе с мужем. У огромной армии и обоз был огромный. А значит, будет возможность видеть ее. Может быть, перекинуться иной раз парой слов.
Генерал Ли, конечно, не отказал своему адъютанту, тем более, что у того имелся богатый опыт выстраивания отношений между сюго и полками Южной армии… Ох, не те отношения выстраивал на этот раз Гванук! Ему, конечно, из раза в раз стыдно было смотреть в глаза младшего Кикучи. Ведь он посмел любить жену человека, который спас его в бою! Звучало, действительно, некрасиво, а сам Мочитомо оставался невероятно слеп ко всему, что происходило за его спиной. Но каждый раз, едва Гванук встречался со своей принцессой… Едва ловил ее обещающий взгляд, вдыхал запах волос — то напрочь забывал о стыде.
«Ради такого… Ради ее полуночной улыбки — я и душу продам!» — так говорил юноша себе, не признаваясь, конечно, что делает это и для себя…
Неуверенность и малодушие Мацууры, который не решился на битву и увел всё войско с побережья, пришлись Гвануку по душе. Потому что… потому что, с одной стороны, адъютант стал больше бояться смерти. Нет, не смерти самой по себе, но… но ведь она разлучит его с принцессой!
А самое главное, войско сюго встало у большого старого замка на перевале. Айдзомэ поселилась в покоях одного из дворцов, а большая часть войск оставалась снаружи. Мочитомо теперь совсем мало времени уделял своей жене, ведь ему приходилось оставаться со своим полком. А влюбленные…