Вторая гробница

Ванденберг Филипп

Картер не решился выдернуть руку. Он чувствовал нежность и тепло, и емуэтот жест был вовсе не противен.

– Почему вы ничего не говорите, мистер Картер? – настойчиво спрашивала Лейла.

– Что мне на это ответить? Я лишь могу верить или нет, но и то, и другое для меня очень тяжело.

Танцовщица разочарованно отпустила руку Картера. Она отвернулась и хотела молча уйти.

– Ну не обижайтесь так сразу! – крикнул он ей вслед. – Я ведь хочу вам верить. – Говард удивился, как быстро Лейле удалось убедить его. Он уже хотел

отказаться от своих обидных слов, когда Лейла подошла к нему и обняла. На мгновение он почувствовал прикосновение ее пышного тела, которого жаждали все мужчины Египта. Это были ощущения, которыми Говард уже давно не наслаждался. Он был ошарашен. Ошарашен потому, что прекрасная танцовщица бросилась на шею именно ему. Его все еще терзали сомнения, не была ли эта внезапная симпатия блефом, обманом, который подстроил Айят.

Картер был в растерянности, потому что скорее хотел другого. Он высвободился из объятий, снял ружье, которое висело у него на плече, и поставил его на землю. Потом он собрал все мужество в кулак и спросил Лейлу:

– Знаете, чего я не могу понять? У ваших ног тысячи мужчин. Мужчин, которые в день зарабатывают больше, чем я за год. Мужчин, которые по должности и положению в обществе несравненно выше, и, несомненно, среди них есть более симпатичные, чем я. Почему, черт побери, вы проявляете свою симпатию именно ко мне?

Замявшись и мило улыбнувшись, танцовщица потупила взгляд. – Возможно, как раз потому, что вы не у моих ног, как все остальные мужчины. Неужели это так трудно понять? Еще раньше, на празднике у Айята, когда вы меня оттолкнули, мне стало любопытно. Я спрашивала себя, что же вы за человек? С тех пор как мы поужинали в гостинице «Уинтер пэлэс», я не могла выбросить вас из головы. А что касается вашей внешности, то не нужно недооценивать себя, мистер Картер.

Несмотря на осень, солнце в полдень все еще невыносимо пекло. Говард хватал ртом воздух…

– Пойдемте! – Он махнул в сторону второго пилона. – Там есть тень.

В тени портика, который переходил в большой гипостильный зал, было прохладно. Лейла присела на каменный цоколь и огляделась.

– Мистер Картер, неужели вы знаете значение всех изображений богов и надписей?

Говард рассмеялся:

– Думаю, да. В конце концов, это моя профессия. А те надписи, которые я сам не могу расшифровать, остаются загадкой и для других археологов.

Лейла запрокинула голову, чтобы осмотреть потолок. Картеру представилась возможность полюбоваться ее безупречной шеей и грудями, которые возвышались под тонкой блузкой, как упругие, налитые фрукты.

Не сводя глаз с потолка, Лейла вдруг сказала:

– Как вам нравятся мои груди, мистер Картер?

Говард вздрогнул. Почувствовав, что его застали врасплох, он стыдился. В один момент время будто перенесло его на десять т назад, когда он тайком заглядывал в декольте Сары Джонс. Что ему было ответить? Неужели он должен был сказать: «Не понимаю, о чем вы говорите»? Это смешно. Или: «Как вам пришло такое в голову?» Это было во сто крат лучше. Поэтому он собрал все свое мужество и почти по-светски ответил:

–

Да, они, насколько я могу судить, очень хороши.

Едва он закончил предложение, как осознал двусмысленность своих слов. Не успел он исправиться, как Лейла начала расстегивать пуговицы на блузке, по-прежнему глядя вверх. Закончив, она предстала перед Картером полуобнаженной и вопросительно посмотрела на него.

Говард смутился до крайней степени. Если их кто-нибудь сейчас увидит…

– Вам не стоит этого делать! – нерешительно пробормотал Картер. – Если Ага узнает…

– Что нам до Айята? – ответила Лейла и протянула Говарду руки. – Он тоже относится к тем тысячам мужчин, которые У моих ног. Или я вам не нравлюсь?

– Нет-нет! – все еще чувствуя себя неловко, произнес Картер.

– Ну, так чего же ты ждешь? – Она притянула Говарда поближе. Ее длинная облегающая юбка мешала, но вот из-под нее показались чулки, и Лейла сжала Говарда между своих ног.

Лицо Картера горело, а его мужское достоинство налилось и отвердело до боли. В один момент ему вдруг стало все равно, что происходит вокруг. Он хотел прекрасную танцовщицу. Он должен был овладеть ею.

– Давай! – прошептала Лейла. – Пожалуйста! – Это слово привело Говарда в экстаз. Он быстро сбросил брюки и приблизился в неистовом возбуждении к танцовщице. Картер чувствовал себя богом Мином, когда дико и неистово вошел в нее.

Лейла сидела на каменном цоколе, опершись руками, и наслаждалась безудержностью Говарда. Она никогда бы не подумала что так хорош. Она тихо стонала, сном и снова повторяя его имя. Картер двигался, потеряв голову. Он наслаждался неутолимой страстью, когда Лейла обхватила его ногами. Ему казалось, что танцовщица зачаровала и свела его с ума. Они позабыли и о тысячелетних стенах, которые их окружали, и об обстоятельствах, которые их сюда завели. Исчезли все предрассудки. Раздайся сейчас выстрел, Говард бы и этого не заметил. Он со сладострастием смотрел на груди Лейлы, которые тяжело и мягко, словно морские волны, двигались вверх и вниз от его толчков.

Тихо вскрикнув, Говард повалился на нее и уткнулся лицом в шею.

– О, Говард! – в который раз повторила Лейла.

Воцарилась тишина. Постепенно к Картеру возвращался здравый смысл. Он отскочил от Лейлы и стал в спешке подбирать одежду, прислушиваясь, не раздаются ли шаги или голоса. Убедившись, что все спокойно, он снова обернулся к Лейле. Ее одежда была смята, а волосы растрепаны. Она сидела на камне в той же позе, с закрытыми глазами, будто вновь прокручивала в памяти происшедшее.

– Я знаю, из меня никудышный любовник, – произнес Картер. – У тебя наверняка бывали и получше.

Тут Лейла открыла глаза и рассмеялась. Решив, что она его высмеивает, Говард отвернулся. Он взял ружье и с опущенной головой побрел в гипостильный зал. А чего еще ему было ожидать? Что Лейла бросится перед ним на колени и скажет: «Говард, ты – лучший любовник на свете»? Только не такая женщина, как Лейла.

Посреди громадных колонн, где нещадно палило солнце, Картер услышал голос танцовщицы: