Вторая и последующие жизни (сборник)
Шрифт:
Он чуточку поскучнел.
— Если вы хотите выучиться китайскому языку, то у нас есть отличный гипнопедический курс. Но в соседнем отделе.
— Но гипнопедический…
— Но в соседнем…
— Но китайский…
Нет. Этот мужик мне определено нравился. Нет, не буду тут скандалить.
Продавец стал серьезным.
— Честное слово вы и без китайского языка останетесь довольны. Вы просто проживете еще одну жизнь. И во сне вы не будете помнить, что это сон. Вы будете просто жить. Именно та
Сразу было видно, что говорит человек от души. Его слова о чужой жизни вызвали во мне определенный интерес, но я додумал мысль до конца. У чужой жизни должна быть и чужая смерть. А это могло оказаться немножечко лишним.
— И там я умру?
— Если это входит в сценарий — безусловно.
— Хорошенькое дело! — воскликнул я. Легкую дрожь в моем голосе он, надеюсь, списал на действия чересчур ретивого кондиционера.
— На самом деле в этом нет ничего страшного, — доверительно наклонился ко мне мой соблазнитель. Все-таки смерть штука глубоко интимная. — Умрете-то вы понарошку! Зато как здорово проснуться и осознать, что можешь прожить еще одну жизнь. Вот эту…
Он тряхнул коробочкой.
— И ту. И все те… — Палец его уперся в стеллажи за спиной.
— Ведь эта жизнь, та, что вы называете настоящей, от вас никуда не уйдет. Вы проживете её тут, как и положено.
Почувствовав мою нерешительность, продавец изящным движением пододвинул ко мне несколько листов бумаги.
— Почитайте…
— Это…
— Это договор. Мы же серьёзная фирма.
Я пробежал глазами договор. Так… Понятно… Понятно… А вот это — нет.
— Что это за пункт на счет вредных привычек?
Он проследил за моим пальцем и снисходительно улыбнулся.
— Вы курите?
— Нет.
— Ну, например если вы там научитесь курить, и тут захотите начать, то мы в этом никак не будем виноваты.
Насторожившись, я опустил договор на стол.
— А если я там стану инвалидом?
— Это, кстати очень популярный сон в определенных кругах, — оживился он. — Говорят, что после того как проживешь сон несчастным человеком настоящая жизнь кажется еще слаще.
— А все-таки…
Впервые я почувствовал, что слегка раздразнил его. Но длилось это только мгновение.
— Как вы можете стать инвалидом, если все неприятности, которые вы можете себе придумать, случатся в вашем воображении? Во сне…
Я молчал, ожидая продолжения.
— Стать инвалидом тут можно только в одном случае — если вы упадете с кровати. Хочу напомнить, что даже если вы там подеретесь с кем-то, то утром у вас даже синяков не будет.
— Это у меня… А у него? В смысле у противника?
Он устало улыбнулся, но не ответил.
— Зато как здорово проснуться и почувствовать, что снова можешь ходить, говорить. Этим частенько
Я насторожился. Ничего себе перспектива. Ляжешь спать мужиком — грузчиком, а проснешься — женщиной — укротительницей питонов. И это не самый худший вариант. Можно проснуться опять же мужиком, но с дурными наклонностями. Я не о курении, кстати, если кто не понял… Искуситель что-то почувствовал, и поспешил меня успокоить.
— Безусловно, базовые черты вашей личности останутся неизменными, но некоторые-то хотят совсем другого. Вот нам и приходится делать специальные медицинские и реабилитационные программы.
Он оживился.
— Вот, кстати, очень популярная программа. Называется «Расправа над Горбачевым». У людей вашего поколения пользуется особым спросом.
— Откуда у «людей моего поколения» деньги на такое роскошество? Я так понимаю это недешевое удовольствие?
— А это выдается по социальной карте. Частично оплачивается из бюджета. Я ведь и говорю — медики. Снижение социальной напряженности в обществе.
— Вам бы мою жизнь в сон превратить и чиновникам показывать в обязательном порядке. Вместо ужастика. Пусть у них все волосы повылезают.
— Зачем? У них иные предпочтения. Вы вот о себе подумайте. Ваша жизнь — ваши сны… А чиновники… На них Прокуратура есть.
— Ага… Очень они её боятся… — проворчал я, но вполне беззлобно проворчал. — Лучше бы пенсии вовремя выдавали.
Что-то привлекательное в этом проекте имелось. Да и человек это явно хороший. Почему бы не попробовать?
— Я не готов подписывать, но я готов попробовать.
— Разумеется… Я передам вас в руки…
— …палача…
Он улыбнулся.
— Нет. Всего лишь лаборанта.
Лаборант оказался лаборанткой — красивой девушкой лет двадцати. Вот сбросить бы лет сорок…
Её вотчина походила на зал стоматологической клиники — ряды мягких кресел с подголовниками и даже запах там стоял какой-то лекарственный, зубной. Профессионализма у неё оказалось поменьше. Бодрой скороговоркой красавица обрушила на меня кучу сведений. Я ухватился за первое же непонятное слово.
— Погодите, погодите, — остановил её я. — Что такое «пробник»?
— Если это не оговаривается особо, то погружение начинается с самого детства. Я вам сейчас поставлю пробник. С ними проще. В пробнике записан отдельный кусочек жизни.
— Вы тоже это так и называете — жизнь? — перебил её я.
Девушка очень мило удивилась.
— Разумеется. Как же её еще называть?
Я не стал спорить.
— А в пробниках, наверное, заложено самое интересное? Я посмотрел на неё взглядом типа «знаем мы все ваши маленькие хитрости».