Вторая и последующие жизни (сборник)
Шрифт:
Мечтательность ушла из её глаз. Кажется, я её разочаровал.
— Вы определились? Или у вас есть еще вопросы?
— А почувствовать себя Богом вы мне не поможете?
— Богом — это все-таки слишком. Но я, кажется, знаю, что вам нужно сейчас!
Она улыбнулась, посмотрела на столик рядом со мной. Там, похоже, остался пробник от предыдущего покупателя.
— А вам хотелось бы быть Главным и во всем белом? — неожиданно вкрадчиво спросила она. — Мир спасти… С плохими парнями разобраться…
— Ну, вообще-то не самая скверная перспектива… — признался я. Все-таки, сколько бы лет тебе жизнь не отсчитала,
— Вы историю любите?
— Люблю…
— Ну, вот это вам наверняка будет интересно. Один из наших сотрудников как раз для такого случая и написал… Головку опустите…
…День. Яркий день. Голубизна неба и оранжевая желтизна песка. Их разделяет белоснежная пенная полоса прибоя. Я уже по привычке смотрю на свои руки. Не узнаю. Вместо рук — рукава одежды… Скафандра! Черт! Я же космонавт! Советский космонавт! И не просто так я тут сижу, а вынужденно. Вынужденная посадка у меня. Девятнадцать витков вокруг Земли и тут сбой. Посадка в ручном режиме и вот я где-то тут. Жду помощи. Одно хорошо — земля под ногами и местные жители обнаружились…Один даже английский знает. Целых три десятка слов. Повезло мне. Правда, на рыбной диете сижу уже четвертый день. Но могло бы быть и хуже. А так — руки-ноги целы, язык ворочается. Общаюсь вот, актив выделяю.
— Полетишь с нами Бобо? В страну Советских людей?
Туземец осторожно гладит скафандр. Еще бы! Блестит! И железный к тому же. То есть стальной. Он-то сталь только в виде рыболовного крючка в своей жизни видел.
— Большое колдовство Белого человека!
В голосе — одна только почтительность. «Темнота, деревенская», думаю я без высокомерия, а даже с лаской. «Ну, ничего… Растрясем тут у вас мрак невежества… Дай только срок. Будет тут Тихоокеанская Советская социалистическая республика!..»
— Это не колдовство, Бобо… Это наука…
— Наука — это колдовство Белого человека?
— Наука — это наука… Её можно понять, изучить…
— Не понимаю…
Взгляд восторженный, но туповатый. Я для него, похоже, огромный, говорящий рыболовный крючок. Но ведь другого собеседника-то вовсе нет — никто тут никаких полезных языков не знает!
— Я вот марксизм тоже до конца не понимаю, только ведь точно знаю, что он не колдовство, а наука…
Хочется сказать еще многое, слова вертятся на языке, но неожиданно немею и выскакиваю из пробника. Никаких пальм, никакого моря и никакого песка.
Но и рыбы тоже нет.
На мой вопросительный взгляд лаборантка отвечает извиняющимся тоном.
— Извините. Ошиблась… Не тот вставила. Сейчас. Один момент…
…Кабинет я сразу узнал. Не мудрено — в скольких фильмах я его уже видел. Длинный стол, жесткие стулья в чехлах, белые шторы на окнах. Я там, кажется, Сталина при входе поминал, говорил, что нет его. Так вот ошибочка вышла. Есть он.
Сразу ловлю последнюю фразу.
— Основной закон жизни прост — чтоб полноценно жить ты должен быть либо сильным, либо незаметным.
Вместе с Отцом Народов за столом сидит все тогдашнее Политбюро и какие-то неразличимые генералы — петлицы, ордена… Вон Буденный и Калинин… Этих знаю.
— Может быть, нас когда-нибудь упрекнут в этом, — задумчиво говорит Сталин, — но есть ли у нас иной выход? В политике нет морали — только выгода. А если интеллигентным и моральным людям дать власть в стране, то они её обязательно развалят.
— Страшно быть ягненком в волчьей стае, — бормочет Калинин.
— Страшно, — согласился, услышавший его Генеральный, — но иногда удивительно выгодно…
Слышу хорошо, но вижу плоховато. Только сейчас я соображаю, что смотрю на мир через очки. Поправляю их, и сразу становится четче видно, но при этом получаю по рукам. Повернув голову, обнаруживаю по бокам двух конвоиров с трехлинейками. Опаньки… Это я арестован? За что ж меня так?
Я даже несколько теряюсь, только вот растерянным мне быть не полагается. Это они зря со мной так. Взмах руки, плавное приседание, переходящее в резкий удар и левый конвоир улетает к стене. Правого я, увернувшись, бью пяткой в плечо и тот пропадает за кадром… Те, за столом, привстают, но я готов к этому и грозно ору.
— Сидеть, алкоголики!
Причем тут алкоголики? Но они молчат, оседают, словно пена над пивной кружкой. На всякий случай я поднимаю изящный дубовый стул и, не напрягаясь, ломаю его двумя пальцами. Точнее даже не ломаю, а перекусываю, словно у меня вместо пальцев образовались кузнечные клещи. Чувствую, что могу, при желании прожечь взглядом стену, но останавливаюсь. Не все сразу. Им и этого довольно.
Предки молчат, и я понимаю, что это правильно. Кто они такие? Ничего не понимающие старые дураки, а я — я знаю все! Я из будущего. Я — попаданец! И я попал туда, куда и хотел. Май 41-го года! У них тут война на носу, а они сопли жуют. Не знают ничего и приличного оружия, как я понимаю, у страны тоже нет. Политики, блин!
Во мне вскипает злоба, но я себя контролирую.
Уже не опасаясь инцидентов, подбираю одну из винтовок и чуть подсогнув дуло, ставлю её в дверях так, чтоб створки не смогли открыться. Возвращаюсь к столу, отодвигаю стул и, закинув ногу за ногу, сажусь рассматривая их. Мимолетно проскакивает сожаление, что сижу в кроссовках, а не в хороших офицерских сапогах, таких начищенных и блестящих. Ну да ладно. Сапоги я себе раздобуду. Это все-таки задача не первостепенного плана. Пришло время объясниться. Чеканными фразами и голосом, который мне кажется медным, изрекаю:
— Я пришелец из далекого будущего. Появился я тут не просто так, а по делу. Вы тут совсем от рук отбились.
Это выражение мне нравится, и я с удовольствием повторяю его, глядя персонально на товарища Берия. Этот нервно трет знаменитое пенсне. Чует кошка…
— Совсем отбились от рук. Ну, это я поправлю.
Выходит, это у меня зловеще и многообещающе. Пользуясь тем, что они все еще молчат, я беру быка за рога.
— Что вы тут говорильню устроили? У вас война на носу, а вы, товарищ Сталин, ведете ошибочную политику. Отход от принципов демократического централизма и ленинских норм привели страну к такому плачевному положению, что слов нет приличных… Вам товарищ Ленин такую страну доверил, а вы что? Вы все? Что вы со своей разведкой сделали? Где старые, проверенные временем кадры?