Вторая любовь
Шрифт:
— Можно сказать и так, — честно признался Курт. — У меня снова будет полный контроль над творческой частью, как и на Иден Айл. Я начну работать с нуля. Я сам могу проставить сумму на чеке, если она окажется в пределах разумного.
— Вы им отчаянно понадобились. — Невидящими глазами Дороти-Энн уставилась в пространство. У нее появилось странное ощущение, что она стоит на борту тонущего корабля, и с каждым ударом волны палуба приобретает все более опасный крен.
«Курт прав в одном, — размышляла
И теперь возникал вопрос, был ли звонок Джорджа Блэквелла совпадением или…
Или чем?
Частью ужасного плана, направленного в первую очередь против нее?
Ее мозг лихорадочно искал ответ. «Куала-Лумпур находится в Малайзии, — думала она, мысленно сводя факты воедино. — „Отель династии Хейл”, где произошла вспышка болезни легионера, в Сингапуре».
И более того.
Сэр Йен Коннери живет в Гонконге, там же расположен и «Пэн Пэсифик Бэнк».
Дороти-Энн не знала, что делать со всеми этими фактами. Узел азиатских связей не так давно опутал компанию «Хейл» и самым кошмарным образом.
Не слишком ли много для простого совпадения?
Память Дороти-Энн откопала давно забытую фразу из «Голдфингера» [32] : «Первый раз — случайность, второй раз — совпадение, а третий раз — действия врага».
«И что же это такое? — гадала она. — Действия врага? Или я пытаюсь найти заговор там, где его нет?»
32
Один из фильмов о Джеймсе Бонде.
Честное слово, ей это неизвестно.
Стараясь говорить спокойно, Дороти-Энн снова переключила внимание на Курта.
— Могу ли я узнать, чем кончились ваши переговоры с мистером Блэквеллом? — задала она вопрос.
— Все висит в воздухе, — вздохнул Курт, черты его лица дышали искренностью. Экерман хотел и попросить прощения, и сохранить верность. В его глазах появилась боль, словно внутри него шла борьба, и он не мог решить, как ему поступить. — Я сказал, что должен обдумать это предложение.
— И?
Курт состроил гримасу.
— Мне ответили, чтобы я не слишком долго раздумывал.
Дороти-Энн кивнула.
— Другими словами, — пробормотала она, — предложение не станет ждать вас вечно.
— Боюсь, что нет. — Технический гений печально улыбнулся своему боссу. — Но не считая того, что мне предлагают начать проект с нуля, главное искушение таится в другом. Моя жена американка азиатского происхождения. Ее отцом был американский солдат, а мать у нее вьетнамка. У жены там родственники,
Дороти-Энн подумала, а не известно ли Джорджу Блэквеллу об этом факте? Она достаточно хорошо знала Курта и понимала, что этот человек не способен на обман. В нем есть какая-то детская искренность. Если его семью использовали, как средство давления, то он, вероятно, и не подозревает об этом.
Дороти-Энн сложила руки на груди и задумчиво посмотрела вдаль. Ее пальцы постукивали по локтям, как попавшие в ловушку птицы, потом вдруг замерли.
— Курт?
— Да?
— А что… — ее голос сорвался на неуверенное вибрато, и женщине пришлось откашляться и сглотнуть, прежде чем продолжить. — А что из себя представляет этот мистер Блэквелл?
Курт поддел большим пальцем ободок своей каски и сдвинул ее на затылок.
— Вы имеете в виду внешность?
— Совершенно верно, — кивнула Дороти-Энн.
— Что ж, мне легче и быстрее набросать его портрет, чем описывать. У меня в машине есть карандаш и бумага.
— Вы можете? И сделаете это?
Впервые после встречи в аэропорту губы Экермана расплылись в улыбке.
— Почему бы я стал возражать? — Он грациозно взмахнул рукой, словно приглашая Дороти-Энн. — Войдите в мою студию, мадам. Прошу вас прямо сюда.
Он подвел ее к багажнику машины, и пока Дороти-Энн ждала, достал с заднего сиденья фломастер и большой альбом. Раскрыв его на чистой странице, он снял колпачок с фломастера и прислонил альбом к заднему стеклу.
Молодая женщина молча наблюдала за творческим процессом.
Сначала Курт на какое-то время замер. Он чуть надул губы, как будто собирался кого-то поцеловать, и тут его глаза за стеклами солнечных очков без оправы стали совсем пустыми.
Потом художник кивнул сам себе и коснулся фломастером бумаги. Его длинная, гибкая рука поставила пятно. И он быстро и уверенно стал набрасывать портрет, который казалось, рвался из-под его пальцев на плотный лист бумаги.
Удивительно.
Несколько искусных штрихов, и появилось лицо диккенсовских пропорций с детским выражением. Еще несколько вдохновенных линий, и показались глаза, утонувшие в толстых складках плоти, волосы, начинающие редеть, и какое-то самодовольное, высокомерное выражение пухлого лица.
Курт рисовал, а у Дороти-Энн по коже побежали мурашки.
«Господь милосердный, — взмолилась она, и ее глаза затуманились от ужасного предчувствия. — Пусть это будет не он! Позволь мне ошибиться на этот раз!»
Фломастер Курта набросал пару кустистых, напоминающих колючую проволоку бровей, потом добавил очки в черной оправе.
Дороти-Энн задохнулась. Одной рукой она вцепилась в рукав рубашки и скрутила его.
Боже мой! Это же он! Он!