Вторая любовь
Шрифт:
— Мой друг основал одну из самых лучших фирм в этом деле, — ответил сенатор. — Я вам очень советую обратиться к нему. Если кто-то и может предоставить вам результаты, так это он. Мы познакомились на флоте.
— Вы были на военной службе?
— Точно. Я записался на четыре года, сразу после того, как закончил Йельский университет.
— Вы отправились во флот после Йеля?
— Что я могу сказать? Это семейная традиция. К тому же моя мать была уверена, что это облегчит
Он устало улыбнулся.
— Когда мать обнаружила, что я все проделал у нее за спиной и записался во флот, она чуть было не испустила дух.
Хант хмыкнул при воспоминании об этом.
— Значит, вы были моряком, — изумилась Дороти-Энн, ее глаза загорелись. — Честные и великодушные сорвиголовы-моряки. — Ханту всегда удавалось ее удивить. Может быть, непредсказуемость и делала его таким привлекательным? Она не была в этом совершенно уверена. Скорее похоже на то, что все действовало в сумме.
Он потянулся вперед и пальцем приподнял ее подбородок.
— Просто подумайте о частном детективе, ладно?
— Ваш совет должным образом взят на заметку, — ответила Дороти-Энн и сложила руки на груди. — Но я не думаю, что мои сотрудники могут меня продать.
Хант переменил тему разговора.
— Разве вы не должны возвращаться на берег? Чтобы пчелиная королева могла воздействовать на трутней?
Дороти-Энн покачала головой.
— Мне казалось, я вам говорила. Я отложила инспекцию до завтрашнего утра.
Она помолчала, склонив голову к плечу и пристально рассматривая своего спутника. Обычно Дороти-Энн не верила в то, что можно сочетать бизнес с удовольствием, но Ханту не повредит, если он убедится, насколько беспочвенными и необоснованными были его подозрения. Нет, решила она, он точно не обидится, не тот это человек.
— Вы, случайно, не собираетесь последовать за мной? — поинтересовалась она голоском, в котором странным образом перемешались просьба, кокетство и вызов.
Хант Уинслоу не колебался ни секунды:
— Я с удовольствием. — Улыбка изогнула его созданные для поцелуев губы. Дороти-Энн пришлось напомнить себе, что она должна устоять перед ней. — Гмм. Да, я полагаю, что мне этого очень хочется.
43
Моросил непрекращающийся мелкий дождь, и пик Виктория укутали облака. На своей вилле недалеко от вершины старый лунтао сидел у маленького столика и прививал гибридную чайную розу к одной из своих знаменитых розовых плетистых роз.
Вместо изысканного кимоно, которым он обычно отдавал предпочтение, для работы с цветами Куо Фонг надел свободного покроя черную с воротником цвета мандарина
Услышав быстрый перестук высоких каблучков, Куо Фонг произнес:
— Это вы, Спринг Блоссом? — он говорил на гуандунском наречии и не отрывался от работы.
— Да, многоуважаемый Куо. — И хотя хозяин не смотрел на нее, секретарша все равно грациозно поклонилась. — Вы меня звали?
— К несчастью, эта роза требует моего неотложного внимания. Всего одну минуту.
— Разумеется, уважаемый Куо.
Женщина ждала, пока старец приладит розовую ветвь к хирургическому надрезу, сделанному на нежном стволе.
— Я вам очень признателен, — поблагодарил он ее, когда закончил работу. — Не будете ли вы так добры позвонить в «Пэн Пэсифик» и передать сэру Йену, что лунтао хочет его видеть. И немедленно, понятно?
— Да, уважаемый Куо.
— Но когда этот безродный развратник появится, заставьте его подождать час и только потом приведите сюда.
Спринг Блоссом постаралась не улыбнуться. Она презирала этого дьявола-иностранца за снисходительный тон и грубую напыщенность, поэтому ей понравилась идея заставить его ждать. И при этом произносить многочисленные ничего не значащие цветистые извинения.
Спринг Блоссом By почтительно поклонилась:
— Считайте, что ваше приказание выполнено.
Сэр Йен понимал, когда ему отдают приказ. Он велел шоферу подать машину, попросил секретаршу отменить все остальные назначенные на утро встречи и вышел из конторы.
Он чувствовал себя неуютно, посматривая в окно своего «роллс-ройса» цвета граната, преодолевающего повороты дороги к пику Виктория. Ему было все равно, куда смотреть, сэр Йен все равно видел только плотные слежавшиеся облака за испещренным струями дождя стеклом. Казалось, что их оловянная непроницаемость удивительно подходит к случаю, раз уж цель этого путешествия настолько же туманна, как и окружающий мир в ярком свете желтых противотуманных фар.
Он попытался догадаться, чего потребует от него лунтао на этот раз, но у него ничего не вышло. Ничего не приходило в голову. Единственной константой была поездка вверх по горе, во время которой у него всегда возникали дурные предчувствия и страхи.
Страх сэра Йена был почти осязаемым, как некая физическая сила, вызывающая подрагивание мускулов, тики, подергивание конечностей и астматический свист в груди, когда он пытался дышать. Его пальцы вцепились в кожу сиденья с гранатовым кантом, оставляя на нежной брусничной обивке глубокие отпечатки.