Вторая путеводная звезда

Гармаш-Роффе Татьяна Владимировна

Ни-че-го страш-но-го…

Кис повторял эти слова на протяжении всего обратного пути.

«Реанимация» приехала, – Роман очнулся, открыл глаза, – Кис сел вместе с сыном в реанимобиль и всю дорогу молча держал его за руку.

Больница.

Операция.

Ожидание.

Телефон: местонахождение бандитов засекли, дорожная милиция подключена, черный джип уже берут в «клещи».

Сколько

прошло времени, Алексей не знал. Он смотрел на часы, но никак не мог понять, что означает положение стрелок.

– Все, – сказал хирург триста лет спустя, – пулю вынули. Ваш сын в сознании, мы его оперировали под местным наркозом, так что можете пройти к нему прямо сейчас…

– Все, – сказал Серега триста лет спустя, – бандитов взяли. Михаську сейчас везут к нам, бабульку тоже забрали, – ну и Тароватого с Голявкиным, само собой. Расслабься, Леха, все путем!

* * *

…Суета, однако, закончилась не скоро. Через поле подтянулись к дому Колдуньи три машины. Из одной вывалилось подкрепление, из другой эксперты, как Юля поняла. Громов отправился с ними в дом, что-то пояснял…

Вывели охранников. Их и Гарри рассадили в две тачки, с ними сели несколько ментов, и машины убыли…

Наконец Громов показался из дома, подошел к ней.

– Заждалась?

– Ничего, все нормально.

Ее сдержанный ответ, Серега учуял, не был проявлением ни застенчивости, ни покладистости: это в чистом виде самодисциплина. Большой спорт Юлю этому научил. Как бы ни хотелось ей поскорее попасть к сыну и бабушке, как бы ни томили ее сердце дурные предчувствия, она все это время никому не мешала, ни на кого не вешалась со своими проблемами, просто ждала.

И Серега был ей признателен за это.

– Я закончил. Поехали, – произнес он.

И он легонько приобнял ее за плечи, чтобы отвести к машине.

– За Михаськой?

– Ммм… Сначала на Петровку.

– Нет! – Юля вывернулась из-под его руки и встала как вкопанная. – Никуда я не поеду, только за своими!

– Сына твоего тоже туда доставят. И бабушку. Пошли к машине.

– Почему? – Юля не сдвинулась с места. – Почему Михаську с бабушкой должны доставить на Петровку?!

– Юль, пойдем, я тебе все по дороге объясню, ладно?

Она поддалась, обмякла и позволила отвести себя к машине.

Юля молча забралась на пассажирское сиденье рядом с Серегой и несколько километров не проронила ни слова: ждала, пока Громов выполнит обещание, объяснит ей, почему они едут на Петровку.

Выполнять обещание пришлось: ее молчание было красноречивей любых вопросов.

– Ты только не волнуйся, ладно? – глупо начал он: от таких слов она только больше заволнуется! – Тут вот как дело повернулось: несколько наших неосторожных слов в темнице у Колдуньи были услышаны…

Наших, – Серега так сказал специально, потому что не хотел, чтобы

Юля чувствовала себя виноватой. По большому счету, пусть произнесла эти слова она, прокол все равно его, Громова: он не должен был их допустить!

– Какие же наши слова оказались неосторожными? – сдержанно поинтересовалась Юля.

– Насчет Михаськи…

Дальнейшее он смазал, как сумел. Нападение на дачу Киса, захват Михаськи, связанная бабушка, операция «Сирена» – все это уместилось у него в пару-тройку предложений.

– Машину бандитов вот-вот перехватят, – заговаривал он Юле зубы, – и скоро твоего сына и бабушку доставят на Петровку…

Юля не ответила и весь долгий путь в Москву молчала, прильнув головой к боковому стеклу и прикрыв глаза.

…Она сидела в его кабинете, и каждый раз, когда Громову докладывали по телефону о ходе операции, он выходил, чтобы Юля не слышала его переговоры. «Все в порядке, – говорил он каждый раз, возвращаясь. – Скоро будут тут».

К счастью, дорога от дома Колдуньи заняла немало времени, так что основной пик событий пришелся как раз на тот момент, когда Громов добрался до своего кабинета.

Прошло еще минут сорок, трудные сорок минут, в которые Юля по-прежнему не задала ни одного вопроса, только вскидывала на него глаза каждый раз, когда он возвращался после очередного разговора.

Наконец ему доложили, что машина бандитов перехвачена. Михаську освободили – живого и невредимого – и везут теперь к нему в отдел. Бандитов тоже, разумеется.

Бабушку же доставил местный участковый до ближайшего поста ГИББД, а там ее гаишники взяли в свою машину и повезли в Москву, все на ту же Петровку.

Услышав эту новость, Юля вдруг выставила перед собой руки, сплетенные замком, потянулась. После чего сложила их на Серегином столе и подняла одну, будто школьница, просящая слова.

– Теперь расскажи мне, что там на самом деле происходило, – произнесла она. – Ты ведь мне лапшу на уши вешал до сих пор, а?

И снова Серега подивился: Юля, выходит, все это время догадывалась, что он говорит ей неправду, но не приставала с расспросами, истерик не устраивала…

Ну и характер! – смешался Громов. Чувства его были неоднозначны: восхищение, уважение, да, и в то же время странное ощущение, что…

Что она вела себя точно так, как повел бы себя в подобной ситуации он сам!

От этого было почему-то тревожно.

– Вешал, – покаялся он. – Пока я не был уверен, что Михаську выручили, я не мог сказать тебе об этом.

– А сейчас ты уверен?

Громов кивнул.

– Я бы тоже так повела себя на твоем месте, – вдруг сообщила Юля.

– Откуда ты можешь знать, что ты бы чувствовала на моем месте? – вдруг рассердился Серега.

– Но это же очень просто, – удивилась она. – Любой нормальный человек не смог бы сказать матери, что его сына похищают в данный момент бандиты! Только потом, когда все закончилось благополучно…