Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
— Здравствуйте, мастер, рад вас видеть. — И присел рядом.
Магистр окинул меня взглядом, более пристально посмотрел на Фому, снова посмотрел на меня и улыбнулся.
— Рад видеть тебя живым и здоровым, Ирридар. Я вижу, ты, вернувшись, заскучал.
Он смотрел дружелюбно, но с еле заметной иронией, во взгляде и в голосе явно чувствовался легкий укор и снисходительное осуждение взрослого человека поведения недоросля.
— Чего это сразу заскучал? — стал защищаться я. — Просто было время искупаться, хорошая погода, теплая вода, и только.
— Да, и только! — все так же улыбаясь, повторил за мной магистр. У вангорцев и лигирийцев не принято
— А я нехеец, — отрезал я, — и я люблю купаться.
Луминьян пожал плечами:
— Наверное, у вас в горах нет речных демонов, реки у вас мелкие да бурные, откуда им там взяться.
Он не оставлял тему моего купания, а я понимал, как сильно прокололся. На Сивилле действительно не принято купаться в открытых водоемах. И то, что сделал я, было воспринято с большим интересом. Но тут я вспомнил, что нехейцы воды не боятся и даже прячутся от дикарей под водой, дыша через тростниковые трубочки.
— Нехейцы не боятся воды, — ответил я, — но и не любят купаться, в горных реках вода холодная, это вы правильно сказали. Но я отличаюсь от них, у меня свои тараканы в голове, — продолжал я, пытаясь как-то объяснить особенности своего поведения.
Луминьян оторопело открыл глаза и даже немного отодвинулся.
— Что у тебя в голове? — переспросил он и стал внимательно рассматривать мою голову.
Я усмехнулся.
— Не надо искать там тараканов. — И добавил: — Так говорят, если человек ведет себя не так, как другие. Я же вообще странный нехеец, владею магией и умею торговаться, любопытен и бываю безрассуден. Потому у нас говорят: "У него свои тараканы в голове", — если человек необычный.
Луминьян пришел в себя и снова заулыбался.
— Это точно, ты человек необычный. — Он посмотрел на невозмутимо сидевшего Фому. — У тебя даже погонщик лорха ученик Сарги Улу.
Это был удар, к которому я был не готов, но ни один мускул на моем лице не дрогнул. Я тоже посмотрел на безразлично сидящего Фому:
— Это свидетель Худжгарха.
Магистр по-новому взглянул на орка.
— Теперь многое прояснилось, — успокоенно проговорил он. Правда, несколько медленнее, чем обычно, что-то обдумывая и потом вслух высказывая свои мысли: — Тебя спасли свидетели, которые не видели сакральности в твоей смерти. Для них это была пустая, противная Отцу казнь. Теперь они должны доставить тебя целым и невредимым в королевство. Свидетели набрали силу и посадили тебя рядом с ханом. Вот откуда твое положение при великом хане. А тот затеял свою интригу и втянул тебя в разборки с вождями, показал нам тебя по левую руку от себя и выторговал дополнительные условия. Ты действительно необычный нехеец. По всем мыслимым и немыслимым законам, по логике и даже без нее ты должен был умереть раз двадцать, не меньше. — Он осмотрел меня с головы до ног. — Но вот ты же живой и невредимый, приобрел слугу — снежного эльфара, извозчика — шамана и подругу — водяную ведьму. Даже богаче стал. — Он посмотрел на сундуки. — Кстати, спасибо, что не забыл про меня.
А у меня в голове будто щелкнул выключатель.
— Мастер, вы из тайной стражи, ведь так?
— А что, сразу догадаться было трудно? — вопросом на вопрос ответил он. — Я же говорил тебе, что знаком с Грондом.
— Я тоже с ним знаком, и о чем это говорит? — скептически отозвался я. — А потом магистр артефакторики и служба безопасности… как-то мало это вяжется между собой.
— Ты прав, — продолжая улыбаться, согласился он, — какая же это тайная служба, если бы все так было очевидно. Лучше
— Хана отравили. Я был его врачом.
Скрывать факт лечения великого хана не имело смысла, это обязательно всплывет, и могут последовать новые вопросы. Как лечил? От чего лечил? Почему не сообщил?
— Сам пришел и предложил помощь. Потом вместе отбивались от напавших орков и лесных эльфаров, пока не появился Худжгарх. Еще он посадил меня по левую руку от себя на Совете вождей, потом выгнал. — Я выложил информацию на одном дыхании и, вздохнув, сказал: — Вот и все.
Луминьян кивал в такт моим словам, словно соглашаясь с ними или с тем, что он уже знал.
— Худжгарха тоже видел? — поинтересовался он.
— Видел, — неохотно ответил я.
— И какой он?
— Такой, как вам, мастер, и рассказали.
— Я не о том. Что ты о нем знаешь? Это новое явление в степи, появившееся из сказок, и надо знать, опасно оно или нет. Вот я о чем.
— Это вы у него спросите, — скривившись, указал я на застывшего словно Будда Фому.
Луминьян поморщился.
— Говорил я уже со свидетелями, ничего не добился, одна мистика. Шестирукий, трехголовый, в облаке тьмы, дух замученного человека. Пришел мстить оркам. Я сначала подумал, это твой дух восстал, очень на тебя похоже. Шумный, неукротимый. Но я ошибся. — Он вздохнул, даже как будто с сожалением, что я, оказавшись живым, разрушил стройную картину, которую он мысленно воссоздал. — Но ты на место Худжгарха точно бы подошел, — огорченно промолвил Луминьян.
Фома ожил и уставился на меня. Потом криво усмехнулся и ушел к нашему лорху.
— А как речного демона приручил? — не отставал с расспросами магистр, он с любопытством посматривал на меня, и видно было, что от разговора испытывал удовольствие.
— За сиськи подергал, — с тихим смешком ответил я. — Хотите, вам ее подарю?
— Зачем? — Маг немного испугался.
— Для научных опытов.
— Эх, молодежь! — осуждающе прошамкал Луминьян. — Одной сиську полизал, другую подергал… — И, не закончив нравоучение, залез в свой возок.
Я остался один.
Наступил вечер. Приглашенные члены посольства потянулись на холм, где располагалась ставка. Я подождал, когда они уйдут, переоделся и двинулся следом за ними. Часовых прошел беспрепятственно, воины даже отсалютовали мне копьями, такую честь воздают муразам и приближенным великого хана. На вершине холма убрали все лишнее, расстелили ковры и расставили невысокие длинные столы, как я раньше их обозвал — дастарханы, покрытые разноцветной тканью из неизменной конопли. Из нее они делают ткани, веревки и любимое средство шаманов, воскурив которое они улетают в мир духов. Я специально не стал переться к ханскому столу, а спросил уже знакомого мне служку, где сидят Гремучие Змеи. Он показал рукой, хотя, осматриваясь, я сам уже увидел Ленею в окружении орков. Под их прищуренными, недоброжелательными взглядами спокойно прошел к месту, где они сидели, и уселся напротив.
— Здорово, родоки! — как ни в чем не бывало поздоровался я.
Они молчали.
— Хорошо выглядишь, Ленея, — перешел я к комплиментам, озаряясь самой лучезарной улыбкой, какую только мог изобразить.
— Ты зачем сюда пришел? — прошипела она, пытаясь убить меня взглядом.
Орки, сидящие рядом с ней, напряглись. Чтобы не доводить ситуацию до ссоры, достал из сумки золотую пластинку, выданную великим ханом, и молча показал всем оркам, сидящим напротив. Увидев камлет, Ленея сразу "сдулась" и замолчала, орки приуныли.