Вторая жизнь
Шрифт:
И тут я услышал маты, нет, это были Маты! Офицер ругался самозабвенно, Мицкунас стоял перед ним с бледным видом. Если передать все это обычными словами то он говорил примерно следующее:
– Ты .... нехороший.... пидорас....какого..... тебя надо..... доложишь Ахрамееву, чтобы он тебя..... и высушил. Чтобы я такой .... больше не видел. Ты.... должен пример показывать, а ты .....
– Это кто такой?
– спросил я у соседа по шеренге
– Замполит наш, майор Куницин, - вздохнул тот.
– Сейчас он Роме пистон
– И что он так всегда ругается?
– Да, ты что, разве это он ругается? Слышал бы, как он политзанятия проводит, там вообще полный п...ц
– Что прямо так на политзанятиях матерится?
– Конечно, он так и говорит, что без мата не было бы русского солдата. Что с одной МПЛ пехотинец выкопает окоп, а с помощью МПЛ и такой-то матери, два.
Но вот потоки брани из уст политработника иссякли. Он подошел к нам и доброжелательно глянул на наши лица.
– Устали, ребятки, - ласково спросил он.
– Я ничего не успел сообразить, как мои товарищи дружно отрапортовали:
– Никак нет, товарищ майор, не устали!
– Вот и хорошо, товарищи бойцы, тяжело в ученье, легко в бою, как говорил Александр Васильевич Суворов.
– А точно ли это Суворов сказал?- думал я, когда замполит тяжелой походкой направился к штабу.
– А если бы сказали, что устали?
– успел еще спросить я, пока Мицкунас раскуривал сигарету.
– Да, ты чего, тогда бы точно песец!
– ужаснулся сосед.
– До ужина пришлось бы маршировать.
Настроение после получения люлей у сержанта испортилось, наверно поэтому, всего через полчаса он закончил нашу муштру. И мы строевым шагом, правда, без песен, направились в роту.
Куда в роте исчезли мои спутники, не знаю. Мне же Ромас вручил строевой устав.
– Учи, сынок, от корки до корки, завтра будем проверять на практике.
Он хотел еще что-то сказать, но тут к нам подошел кряжистый ефрейтор.
Он потряс перед Мицкунасом сидором, в котором, что-то брякало.
– Купил?!
– выдохнул тот.
– А то, - гордо сказал ефрейтор.
– Как заказывал, десять бутылок Жигулевского.
Говоря это, он внимательно оглядывал меня
– Салабон, я ведь тебя где-то уже видел?
– неожиданно спросил он.
– Вполне возможно, - ответил я.
– В городе ведь живу, недалеко от части.
Ребята переглянулись.
– Ты, наверно, по блату к нам попал?
– совсем другим тоном заговорил Мицкунас.
– Так просто рядом с домой служить не оставляют.
Оправдываться я не собирался. Все равно не поверят. Я и сам не до конца понимал, как все произошло. По крайней мере, к этому не приложил ни малейшего усилия. Батя, естественно тоже, он бы даже пальцем не шевельнул, чтобы оставить меня служить практически дома.
Видимо, все было решено где-то на уровне Ефремовича и Жилина. Одному я пришелся в нос, а второй -
Поэтому просто пожал плечами, оставляя собеседникам свободу предположений.
– О, я вспомнил!
– воскликнул ефрейтор.
– Ты барменом в шашлыке работал!
Он повернулся к Мицкунасу.
– Помнишь, дней десять назад я в увольнение ходил, мы с Бекасом тогда в гражданку переоделись и завалили в шашлык. Вот он мне коктейли наливал.
– Понятно, - сказал Ромас.
– теперь понятно, почему ты у себя дома служишь.
– От зависти, или волнения у него даже прорезался литовский акцент, до этого совершенно незаметный.
Похоже, мои акции в глазах старослужащих взлетели на небывалую высоту.
– Послушай, пацан, - обратился ефрейтор ко мне.
– а сестры у твоей девушки случайно нет?
– К сожалению, нет, - развел я руками.
– Ромас, ты бы видел его девчонку, не поверил глазам, - сообщил он, ничего не понимающему сержанту.
– Что такая красивая?
– переспросил тот.
– Просто слов нет, мы с Бекасом только на нее и таращились. А она кроме этого обормота никого не замечала, - кивнул ефрейтор в мою сторону.
Мицкунас вновь уставился на меня, видимо искал, что во мне могло привлечь такую красотку, как ее описывает сослуживец. Не найдя, спросил у ефрейтора.
– Славка, ты ничего не попутал?
– Ты. чо, Рома, у меня же глаз - алмаз. Я потом два раза еще туда заходил, только, чтобы на нее глянуть. Специально останавливался, когда белье в прачечную возил. Яшенкову, говорил, что за сигаретами.
– Слушай, может, познакомишь, а?
– Славка с надеждой повернулся ко мне.
– А смысл?
– улыбнулся я.
– Ну, просто, хоть поговорить.
– Ладно, - согласился я.
– Если представится такая возможность, познакомлю. Только учти, это моя девушка.
Вот так, совершенно неожиданно, я стал своим для Славки Позднякова, одного из шести дедов в нашей роте.
Но это не избавило меня от еще одной обязанности. Когда в одиннадцать часов после вечерней поверки я забрался на койку второго яруса, ноги почти не шевелились. Как-то не привык я еще к строевой подготовке. Да после ужина еще два часа читал уставы, и подшивался..
Хоть в помещении были выключены лампочки, еще было достаточно светло. Белые ночи уже начинались.
– Ну, что там, кто сегодня кричит за дембель?
– раздался чей-то голос в тишине.
– Эй молодой, че молчишь? не знаешь что кричать?
– шепнул сосед.
– Старики!
– изо всех сил крикнул я.
– День прошел!
– Ну, и х.. с ним!
– дружно отзвались деды.
– Презрение кускам!
– завопил я.
– У, суки!
– загудели мне в ответ.
– До приказа осталось....- тут я замолчал, как-то не удосужился подсчитать.