Второе дело Карозиных

Арсаньев Александр

Катенька, конечно, удивилась такой результативности, но задала еще один вопрос:

– А бутылка «шато-икему»? О ней вам что-нибудь известно?

– К сожалению, ничего, – вздохнул Ковалев. – В Москве ежедневно продаются сотни бутылок этого вина, невозможно установить, откуда она. И потом, согласитесь, она вполне могла быть куплена накануне. Ведь туда еще следовало подмешать яд. Нужно это суметь сделать так, чтобы никто не догадался, что бутылка закупорена вторично.

– Да, – задумчиво произнесла Катенька. – Но что же вы хотите от меня?

– У вас ведь был какой-то план, Катерина Дмитриевна? Я не ошибся? – Катя промолчала. –

В любом случае, у меня к вам просьба. Не могли бы вы встретиться с этой самой Федорцовой? Полагаю, с вами она будет откровеннее, нежели, скажем, со мной. Только, пожалуйста, ни в коем случае не говорите ей о том, что вам что-либо известно о нотариусе. Вы согласны?

Катя на минуту задумалась. Просьба Ковалева ей, конечно, льстила, с другой стороны, не хотелось чувствовать, что тебя используют. Впрочем, разве не таков был и ее план? Если уж расследование теперь будет вести этот человек, то почему бы ему не помочь? Тем более если очень хочется самой это сделать? Катя вздохнула и согласно кивнула в ответ. Ковалев сверкнул глазами и довольно улыбнулся.

– Вы оказываете мне неоценимую услугу, Катерина Дмитриевна.

– Не обгоняйте события, – улыбнулась она. – Не факт, что мне что-то удастся узнать.

– Я в вас верю, Катерина Дмитриевна, – вполне серьезно ответил на это сыщик.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Катенька договорилась с Ковалевым, что поедет к Федорцовой сразу же после поздней обедни. Сергей Юрьевич ничуть не возражал и даже обещал предупредить агентов о ее визите. Они договорились после встретиться и все обсудить.

К началу церковной службы Катенька, конечно, запоздала, но все же исповедовалась. Священник, отец Владимир, знавший довольно хорошо и Катеньку, и ее супруга, очень внимательно выслушал все, что Катя ему рассказала, и посоветовал все-таки объясниться с мужем. И даже дал свое благословение, а после велел прийти и рассказать, чем разговор окончился. Насчет расследования промолчал, видимо, немного растерялся – не каждый день прихожанки говорят, что участвуют в такого рода делах. Однако после службы, когда Катя уже собиралась уходить из церкви, отец Владимир остановил ее и сказал:

– Что ж, Катюша, дело богоугодное злодеев отыскивать. Бог тебе в помощь. Только вот сама без нужды не рискуй, да и на человека напраслину не возводи. Сердце свое слушай, сердце тебя не обманет, – и перекрестил ее сухой старческой рукой.

Катенька руку поцеловала и немного воспряла духом. Время близилось к полудню, когда она вышла из церкви и, кликнув извозчика, поехала к номерам «Англия».

Войдя в затейливо разукрашенный мраморными завитушками вестибюль, Катенька огляделась. Что и говорить, гостиница была отделана с роскошью – потолок сиял позолотой, вестибюль был обставлен сафьяновыми диванами, стены увешаны зеркалами в резных, тоже золоченных рамах. При этом в вестибюле то и дело звонил телефон, горели электрические лампы, поскольку день был пасмурный, а наверх, помимо широкой лестницы, можно было подняться в кабине лифта.

Катенька подошла к доске с именами постояльцев – с некоторых пор лучшие гостиницы Москвы переняли это европейское нововведение, а «Англия» была по праву в числе именно таковых. Пробежав глазами список, Катя обнаружила то, что искала: «Нумер 29. Г-жа Надежда Ивановна Федорцова». Сзади к Катеньке подошел ничем не примечательный господин средних лет, одетый мещанином

и, немного склонившись, тихо вымолвил:

– На месте-с, никуда с утра не отлучались.

Катя повернулась, чуть заметно кивнула, сообразив, что это один из агентов Ковалева, и направилась к широкой стойке. Немного подумав, она решила послать Федорцовой записку, поэтому спросила у вышколенно улыбающегося портье бумагу и написала:

"Надеюсь, не откажетесь меня принять. Вы были правы вчера.

К. Карозина".

Этого, по ее разумению, должно было быть достаточно, чтобы Надежда Ивановна тотчас ее приняла. Передав записку с гостиничным «мальчиком», Катя осталась ждать, но не прошло и пяти минут, как смышленый малый, одетый в поддевку, вернулся и сообщил, приязненно улыбаясь:

– Ждут-с.

Катя последовала за ним к кабине лифта и немного даже поначалу испугалась, когда двери были закрыты, а сам лифт, сделав ощутимый толчок, мерно зашумел и стал подниматься. Половой подбадривающе улыбнулся. Приехали на второй этаж, Катя не без облегчения вышла из в общем-то просторной, но отчего-то показавшейся очень тесной кабины, и прошла по длинному коридору, украшенному не менее затейливо, чем вестибюль, хотя полы здесь были устланы красными ковровыми дорожками. Подошли к последнему на этаже номеру, половой постучался в белую дверь. Раздался приглушенный приглашающий возглас, провожатый немного оживился и Катеньке ничего другого не оставалось, как дать ему на чай, после чего он склонился и, наконец, открыл перед ней дверь.

Катя шагнула в номер, дверь бесшумно закрылась за ее спиной и она увидела Надежду Ивановну, сидящую в кресле в расшитом драконами халате и курящую пахитоску, заправленную в длинный дамский мундштук.

– Добрый день, – хищно улыбнулась Федорцова и поправила красивым жестом распущенные по плечам рыжие волосы. – Раздевайтесь, Катерина Дмитриевна. Очень рада вашему визиту. Можете оставить шубку вон там, – она указала на угловой стул.

Катенька повиновалась, сняла ротонду и капот и, поправив прическу, прошла в комнату.

– Садитесь вот сюда, – Надежда Ивановна указала на кресло, стоящее напротив, – чтобы мы могли прекрасно друг друга видеть. Не откажитесь от кофею? – Катенька кивнула.

– Вот и славно, – раздвинула губы в улыбке Федорцова, явно чувствуя себя не в пример вчерашнему лучше. Она налила кофе и подала Катеньке. – Что же, вижу, что вы думали над моими словами? – тон у нее был самоуверенный, даже покровительственный, что очень неприятно было Кате, но нечего делать, приходилось подыгрывать.

Только приняв правила ее игры можно было вывести эту хищницу на откровенность. А в том, что m-le Федорцова – хищница, никаких сомнений не оставалось. Поэтому Катенька только вздохнула в ответ, решив, что уж ладно – придется разыгрывать из себя этакую тайную субретку.

– Что же вас в первую очередь интересует, Катерина Дмитриевна? Или можно просто Катя? – затянувшись пахитоской и выпустив тонкую струю дыма, спросила Федорцова.

– Вы, – честно ответила Катенька, глядя ей прямо в глаза.

– Я? – Надежда Ивановна кокетливо повела плечиком. – Что ж, такое всегда приятно слышать. А как же ваше расследование? – ее синие глаза сощурились.

– Ах, – нетерпеливо отмахнулась Катенька, – этим мой муж занимается! – видимо, интонация была взяла верная, потому что Федорцова снова улыбнулась, но на этот раз, как показалось Катеньке, более уверенно.