Второе правило волшебника, или Камень Слёз
Шрифт:
Ричард поднял над головой красный жезл, висевший у него на шее.
Заглушенная яростью меча, боль от эйджила казалась просто укусом насекомого.
— В прошлом мне уже пришлось носить ошейник. Та, что заставила меня надеть его, хотела причинить мне боль, чтобы измучить и сломить меня, чтобы подчинить меня своей воле. В этом и состоит суть всех ошейников. Ошейники надевают на зверей или на врагов. Так же, как и вас, я просил эту женщину отпустить меня.
Она не отпустила меня, и тогда мне пришлось убить ее. Будь она жива, ни одна из вас не стоила бы ее мизинца. Она поступала
Вы лишаете людей свободы во имя вашего Создателя. Я не знаю, кто он такой, ваш Создатель, но точно знаю одно: за пределами Древнего мира так поступает только Владетель. — Ричард снова услышал ропот. — По мне, так вы вполне могли бы быть ученицами Владетеля. Если вы, подобно той женщине, с помощью ошейника причините мне боль, перемирие закончится. И тогда поводок, за который, как вы надеетесь, вы можете держать меня, обратится в молнию, и молния поразит вас. — Наступила мертвая тишина. Ричард обнажил Меч Истины. — Бака-бан-мана — мой народ. Они согласились впредь жить в мире со всеми соседними народами. Я спрошу с любого, кто причинит им зло. Если вы не согласитесь с этим и не дадите бака-бан-мана жить в мире, перемирие между нами закончится. — Он указал мечом на свою недавнюю спутницу. — Сестра Верна взяла меня в плен. Все время нашего путешествия я пытался сопротивляться. Но она сделала все, чтобы привести меня сюда живым. Хотя она тоже враг мне, я кое-чем ей обязан. Если кто-нибудь из вас из-за меня тронет ее хоть пальцем, перемирие закончится.
Сестра Верна побледнела и закрыла лицо руками. Ричард порезал себе мечом предплечье. Толпа ахнула.
Он поднял меч, обагренный кровью.
— Я даю вам клятву на крови! Тот, кто применит насилие против бака-бан-мана, против сестры Верны или против меня, пусть знает: перемирие закончится, и между нами начнется война! Если же она начнется, я опустошу Дворец Пророков!
С дальнего балкона он услышал насмешливый вопрос:
— Что, в одиночку?
— Не хотите — не верьте, вам же хуже. Я ваш пленник, и жить мне незачем. Обо мне сказано в пророчестве, я — Несущий смерть. — На этот раз никто не риснул ничего сказать. Ричард вложил меч в ножны. Неожиданно он улыбнулся. — Теперь мы с вами понимаем друг друга, понимаем условия перемирия, и вы, милые дамы, можете отпраздновать мое пленение.
Все молчали. Сестра Верна стояла, не поднимая головы.
Паша была мрачнее тучи.
Дородная женщина с суровым лицом подошла к Верне, остановилась напротив нее и продолжала стоять, пока сестра не подняла голову.
— Сестра Верна, — сказала она. — Очевидно, что у тебя нет ни способностей, ни умений, необходимых сестре Света. Твой провал слишком очевиден. Ты понижена до послушницы первой ступени. Ты останешься послушницей до тех пор, пока, если будет на то воля Создателя, снова не заслужишь право стать сестрой Света.
— Да, сестра Марена, — кивнула Верна.
— Послушницы не обращаются к сестрам без разрешения. Я не просила тебя обращаться ко мне. — Она протянула руку. — Сдай дакру.
Верна
— Завтра утром, — продолжала сестра Марена, — ты отправишься на кухню мыть и чистить посуду, пока тебя не сочтут пригодной к чему-то лучшему. Ты меня поняла?
— Да, сестра Марена.
— А если ты, как я вижу, намерена и впредь со мной пререкаться, ты отправишься не на кухню, а на конюшню, выгребать навоз!
— В таком случае, сестра Марена, лучше я сразу отправлюсь на конюшню, избавив тебя от необходимости выслушивать то, что я думаю.
Сестра Марена побагровела.
— Хорошо, послушница, отправляйся на конюшню!
Она посмотрела на Ричарда, изобразив подобие улыбки.
— Надеюсь, это не нарушит нашего перемирия? — С этими словами она ушла прочь.
В зале по-прежнему царило молчание. Ричард посмотрел на сестру Верну, но она стояла, никого не замечая, глядя в одну точку. Между ними встала Паша.
— Верна не должна больше интересовать тебя, — резко сказала она. — У тебя рука в крови, и я обязана о тебе позаботиться. — Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Сегодня в твою честь устроен торжественный ужин. Возможно, после него ты почувствуешь себя лучше. Все хотят поприветствовать тебя. — Она погрозила ему пальчиком. — А ты должен вести себя хорошо, наш юный гость!
— Я не голоден, — ответил он. — Покажи мне мою тюрьму, девочка.
Она сжала кулаки и зло посмотрела на него.
— Хорошо. Будь по-твоему. Отправляйся спать без ужина, как гадкий ребенок. — Она повернулась. — Следуй за мной.
Глава 50
Сестра Верна дернула бронзовую ручку. Комната была закрыта. Она вздохнула и постучалась. Из-за тяжелой двери донесся приглушенный голос:
— Войдите.
Дверь отворилась, и сестра вошла в приемную. По обе стороны от дверей, ведущих в соседний кабинет, за столами сидели две женщины. Обе что-то писали в толстых тетрадях.
— Я слушаю, — сказала одна из женщин, не поднимая головы от работы.
— Я пришла сдать путевой журнал, сестра Улиция.
— Хорошо, положи его на стол. — Сестра Улиция перевернула страницу. — Разве тебе не следовало быть на торжественном ужине в честь вашего прибытия? Мне казалось, ты захочешь повидаться с друзьями.
— У меня есть более важные дела, чем посещение торжественных ужинов, — ответила сестра Верна. — Я должна вручить путевой журнал лично аббатисе. Я желаю поговорить с нею, сестра Улиция.
Обе женщины оторвались от работы.
— Но аббатиса не собиралась беседовать с тобой, сестра Верна, — сказала сестра Улиция. — Она очень занята, и ее нельзя беспокоить по незначительным вопросам.
— Незначительным?! У меня не незначительный вопрос.
— Не следует повышать здесь голос, сестра Верна, — предупредила вторая женщина.
Верна шагнула вперед. Воздух замерцал и уплотнился. Незримый щит заслонил дверь в кабинет.
— Аббатиса занята, — повторила сестра Улиция. — Если она сочтет нужным, она сама пошлет за тобой. Положи на мой стол путевой журнал, и я передам его ей.