Второе сердце
Шрифт:
— Смотри — еще сколько, — зашептал Петров, — а ты: «Пустая, пустая…»
— Не дразнись давай!
— Я и не дразнюсь! На вот — вешай фонарик! Да цепляй как следует! Матрешку бери…
— Красивая наша елочка, елочка-иголочка! — негромко запела Верочка.
— Тихо ты! На вертолет!
— Красивая, красивая! Только снегу нет на ней. Ни снежиночки.
— Сейчас будет! — Петров извлек из коробки большой комок ваты, отщипнул клочок, посадил на лапу ели, еще отщипнул.
— И мне дай!
— Пожалуйста!
Он кинул Верочке вату и достал новый комок.
— Сделай под елкой сугроб! Я принесу из дома белочку — мы ее на сугроб посадим.
— Пожалуйста! Не жалко… — И Петров полез на четвереньках под елку.
— А свечки-то стеклянные! Смотри, Петров, все стеклянные!
— У них внутри лампочки. Это электрические свечки, не настоящие. Вот дома у нас целая коробка настоящих есть, из воска! Ты — белку, а я завтра настоящую свечку принесу.
— А как ты ее зажжешь?
— Это уж мое дело.
— Красивая елочка, вся в снежинках елочка! — снова тихонько запела Верочка. — Давай потанцуем!
Она потянула Петрова за руку.
— Осторожно ты! — сморщился Петров.
— А что?
— Что-что?! Больно… Смотри, какой синяк. — Он закатал рукав. — Шайбой… Нашла время танцевать!
— Ну и не надо, я и одна могу. Тра-та-та-та, тра-та-та, тра-та-та-та, тра-та-та…
Верочка закружилась на одной ноге, слегка притопывая другой, подбоченясь и время от времени раскидывая руки в стороны.
— Верка! Мих-Мих идет!..
Когда Медведь вошел в зал, там никого не было. Он открыл дверь в спальню, окинул взглядом ряды спящих. Обнаружив непорядок, подошел к Верочкиной кровати. Верочка забралась под одеяло с головой, и Медведь осторожно отогнул край одеяла — чтобы ребенку было легче дышать. Потом еще раз внимательно всех оглядел и зашагал к выходу.
— Кто тут ходит — спать мешает? — поднял голову Петров и открыл один глаз. Зевнул, потянулся и мигом отвернулся к стене, чтобы Мих-Мих не увидел его смеющейся физиономии.
— Да, брат Миша, нелегкий нам завтра денек предстоит! Праздничный…
— Нелегкий, Лиса. Хлопот полон рот будет. А мне опять неможется. На прогулке едва ноги таскал. По холоду — оттого, что ли? И тут, — Медведь приложил лапу к левому боку, — все время греется…
— К Марье Семеновне-то не обращался?
— Недосуг было. Сама видишь — минуты спокойной нет. Теперь уж в новом году придется.
— Смотри, не стало бы хуже.
— Целый день на ногах!.. Дети, Лиса, вовсе беспокойные пошли. Шалопуты! Еще лет пять назад полегче было с ними управляться.
— Тебе видней, у тебя опыт большой.
— Большой… И неблагодарные какие-то! О них же заботишься, а они — пожалуйста тебе: «Что тут ходишь — спать мешаешь?»
— Кто это так?
— Петров все тот же! Отпетый парень!
— Не
— И то верно! Давай…
За окнами резвилось солнце: на минуту пряталось в облаках и, тут же вынырнув, светило еще ярче. Лучи, пробиваясь сквозь запылившиеся с осени стекла, празднично освещали елку: ярко вспыхивали на ветках прожектора, сверкали гирлянды дождя, горели разноцветные звезды.
«Какой чудный день выдался однако!»
Марья Семеновна завершала осмотр елки.
«Поистрепалась, милая… Иголки совсем пересохли, и цвет уже не тот. Надо к будущему году ремонт сделать, подновить».
Она энергично встряхнула полиэтиленовый баллон и, нажав на рычажок горловины, направила зеленоватую струю распыленной жидкости на верхушку елки. В зале сразу запахло хвоей, лесом, и Марья Семеновна подумала о лете, далеком пока отпуске, грибах…
Дверь зала распахнулась, вошли Медведь, Лиса и Заяц Средний, подталкиваемые сзади ребятишками, вернувшимися из бассейна. Шествие замыкали оставшиеся за дверями две женщины и мужчина — родители. Памятуя вчерашний беспорядок, роботы встали цепочкой, преградив детям путь к елке.
Марья Семеновна опустила баллон на пол, хлопнула в ладоши:
— Поторапливайтесь, ребятки! Тихого часа не будет, после обеда — все сразу на праздник!
Выйдя из зала и прикрыв дверь, она оказалась лицом к лицу с родителями.
— Добрый день, Марья Семеновна! С наступающим вас!
— Добрый день! Спасибо, вас — тоже! Рановато вы, однако, дети еще пообедать должны. Можете полчасика погулять. Или вот — стенгазету нашу посмотрите. А на столике — рисунки ваших чадушек, в папке.
— Мы — может, помочь чего надо…
— Ничего не надо, все сделано, все подготовлено. — Марья Семеновна уже спускалась по лестнице. Цветные стекла окна на площадке ярко горели. «Отменный денек!»
Петров поднял руку над тарелкой с растерзанной котлетой, над кружкой с остатками компота.
— В чем дело, Петров? — подошел к нему Медведь.
— Можно выйти?
— Закончил — подожди других, не все так быстро едят.
— Я в туалет хочу.
— Ну иди, раз такое дело…
— Мне тоже в туалет надо! — тут же подала голос Верочка Иванова.
— Да что это вас?! Ступай!
Они одновременно выскочили из столовой и, минуя двери туалетов, — в зал. В зале не было ни души. Елка светилась и благоухала. Подбежав к ней, Верочка вынула из рукава платья рыжую плюшевую белочку с шишкой в лапах, подлезла на коленках под елку и поставила игрушку на «сугроб».
— Совсем как в лесу, как в настоящем лесу! — захлопала она в ладошки.
Петров устанавливал рядом с белочкой свечку.