Второгодник
Шрифт:
Надо будет как-то поддержать их во время учебы в вузах, чтобы вернуть после учебы в село. Людей катастрофически не хватает. Придется зазывать семьи из Кингисеппа и Луги, может и из Питера. Для этого надо жилье строить. Одно за другое цепляется. — Я тяжело и уныло вздохнул.
— А есть где-то конец твоим планам? — спросила Нонна, зная ответ и заранее улыбаясь.
— Пока не видно. — мы опять засмеялись.
Забавно, наверное, это выглядит со стороны.
— Нонна Николаевна, знаете, у меня есть одна идейка, так, пока в порядке бреда, просто подумать. Хочу присоединить к школе роддом, ясли и детсад. Чтобы основную
— А ты что? хочешь наших ребят в космос запустить? — Нона посмотрела на меня уже озабоченно. — Не слишком ли все это: роддом, ясли…космос?
— Понимаете, у нас ничтожно меленький потенциал для роста. Нам бы поселок тысяч в сто, тогда бы мы развернулись не по-детски, — я мечтательно посмотрел в небо, по всем реперным точкам совпадая с котом, объевшимся сметаны. — Вы не представляете, сколько сейчас нарождается методик воспитания дошколят. При умелом подходе школа получит достаточное количество очень качественных первоклашек, которые пройдут полную предшкольную подготовку. Тогда мы точно за десять лет будем давать высшее образование.
— Остапа понесло… Нью-Васюки! — Нона покрутила рукой в воздухе, выражая тем самым некоторое сомнение то ли в моих задумках, то ли вообще, в правильности настройки мыслительных процессов в моей голове.
— Опять Васюки! Да я же, вроде, пока так, в порядке бреда…
— Знаю я твой бред! Через пару дней место под фундамент расчищать начнем, — Нона опять рассмеялась. — Знаешь с тобой посидела, похохотала и вроде бы отдохнула. Хорошо как!
— Фундамент расчищать пора, говоришь…, - тут уж мы расхохотались всерьез, со слезами, соплями и кашлями.
Вдалеке куда-то шла мама, я помахал ей рукой, приглашая, и она повернула к нам.
— Садись, мамуля. Ты куда в такой час навострилась?
— Да инструменты для ансамбля привезли. Там Таня с ребятами распаковывают. Посмотреть надо, мало ли чего, — ответила мама в свой обычной манере, со смешинкой в глазах. — А вы чего веселитесь? На другом конце села слышно.
— Да вот, думаем, строить роддом или пока не надо, — изобразив очень серьезное лицо глубоко образованной личности, ответил я.
— А не рано тебе о роддоме думать? — спросила мама ненавязчиво. Теперь уже мы просто смеялись, а захлебывались смехом, дергаясь всеми конечностями.
— Ладно, губители светлых детских мыслей, а не пройтись ли нам в клуб на приемку инструментов. Занятые и уставшие директора могут остаться, а для остальных, может быть, спою песенку под гитару. Разучил недавно.
— Ну уж нет, пойду слушать. Я учитель по литературе, или как? А кому-то еще предстоит экзамены по литературе за девять лет сдавать, — ехидно промурлыкала сельская царица.
— И по пению тоже, — вторил ей рыцарь молодой, понимая, что с пением пока швах, надо ставить голос. Споем на бытовом уровне, тем более что эту песню разучиваю всю последнюю неделю. Сам аккорды подобрал. Это моя маленькая победа, рубеж, который себе ставил. Надо Татьяну
Недолго пташка трепыхалась, и как только мы пришли в клуб, где Татьяна и три молодых человека распаковывали коробки, Нона Николаевна нашла мою гитару, сунула ее мне в руки и голосом профессиональной ведущей нараспев произнесла:
— На сцену приглашается Игорь Мелешко с требованием немедленно исполнить хорошую песню.
В зале произошло оживление, окрашенное лукавыми улыбками присутствующих. Татьяна поставила передо мной микрофон на стойке:
— Мы его уже настроили.
— Черти, — пробурчал я, разогревая руки гаммами.
Очарована, околдована, С ветром в поле когда-то обвенчана, Вся ты словно в оковы закована, Драгоценная ты моя женщина! Ни веселая, ни печальная, Словно с темного неба сошедшая, Ты и песнь моя обручальная, И звезда ты моя сумасшедшая. Я склонюсь над твоими коленями. Обниму их с неистовой силою. И слезами и стихотворениями Обожгу тебя горькую, милую…Похоже тунгусский метеорит оказал меньшее воздействие на тайгу, чем моя песня на присутствующих. И это при том, что и певец, и гитарист я ниже плинтуса, но реально великие стихи написал Николай Заболоцкий — цепляет всех, кто слышит.
— Это что? Точнее, чья песня? — шёпотом спросила Татьяна.
— Стихи написал Николай Заболоцкий. Мне мама разрешила по ночам баловаться на инструментах, — скромно, рисуя сандалем окружности на полу, ответил я. — К тому же я вам обещал несколько песен написать. Кстати, а вы, Татьяна, не могли бы поработать над моим вокалом, а то не очень как-то у меня с этим. Вы умеете?
— Меня учили, но пока не пробовала. А музыку вы написали, это правда?
— Неправда, только мимо пробегал. Как ваши дела с ансамблем?
— Вот Саша — мастер на все руки, три школьника с очень интересными голосами, и я могу играть на пианино. Это все, что удалось сделать.
— Татьяна Сергеевна, у меня еще один вопрос: вы можете подбирать ноты с голоса? Могу напеть еще две песни. Мне кто-то сказал, что в Кингисеппе есть полупрофессиональный музыкальный театр. Там по большей части мается дурью некоторое количество музыкантов. Давайте съездим, глядишь — и сманим кого-нибудь. Можем разучить несколько песен для затравки разговора.
— Ну, что ж, давайте! Все равно, надо что-то делать. Когда займемся?
— Да, хоть сейчас, — я сложил руки в приглашающий жест и слегка подобострастно наклонил корпус.
— Нет, сынок, сейчас ты пойдешь ужинать! Никуда тебя не отпущу, пока не поешь! Носишься целыми днями… — мама разворчалась не на шутку. Единственное счастье, которое ей осталось, — это смотреть, как я ем. Сейчас она никогда не ест вместе со мною. Смотрит, как это делаю я, зачастую в предплачевном состоянии.
— Татьяна Сергеевна, не могу отказать маме. Через час, вас устроит?