Второстепенный: Торг
Шрифт:
– М-м-м?
– девушка развернулась, закинув руки ему на шею. Её лицо вынырнуло из волос, после короткого мига пришло узнавание.
– Сесилия, Волхов наверняка уже закончил. Нужно проследить, чтобы он не пошёл сюда, - прошептал он, опустив руку ей на бедро, погладил, как она хотела.
Сесилия потянулась и из вороха одежды выудила его брюки, точно те, которые ему приглянулись. Он их взял, пошевелился – и лежащая у его ног Дита, не выныривая из полудрёмы, не вставая, тут же помогла одеться. Другие подвинулись, освободив путь до выхода.
Связь таяла медленно, с
Выпрямить спину, поднять голову и пойти спокойным твёрдым шагом. Корион ни в чём не клялся, ничего не обещал ни Олли, ни Дите. Он в своём праве.
Волхов выскочил на него за поворот до комнат Альваха.
– Я тебя не отпускал! – кричал Альвах, стоя на пороге. – Верни его! Разбуди! Сейчас же!
Взбешённый, растрёпанный, он сжимал кулаки и чуть не топал ногами. Корион никогда не видел Изначального в таком состоянии.
Вадим остановился, словно налетев на стенку. Он был уже на пределе: волосы развевались от взметнувшейся магии, в глубине глаз горел огонь, кожа начинала едва уловимо светиться тёплым солнечным светом. Ещё чуть-чуть, любое неосторожное слово – и последует взрыв. Корион уже готовился к броску, но Вадим зажмурился, рыкнул совершенно по-звериному и выпалил вместо проклятья:
– Пр-рофессор, у вас р-ручки не найдётся?
Корион невольно заинтересовался. Что друид сделает в приступе ярости? Да ещё с помощью перьевой ручки? Воткнёт её Альваху в глаз?
– Идите сюда, Волхов. Вам сейчас плохо станет.
Вадим фыркнул, покачнулся, развернулся и надвинулся на Альваха.
– Вернуть сейчас же? Хорошо. Я верну, - внезапно очень спокойно сказал он. – Но сначала вы напишете мне кое-что.
Альвах, рассмотрев пылающие глаза и бледное лицо, сбавил тон.
– Что напишу?
Пошарив по карманам, Вадим выудил чёрный блокнот с огрызком карандаша в корешке, вырвал страницу и шагнул к Альваху, ткнув листок и карандаш ему в руки.
– Я, полное имя, такого-то числа и такого-то времени… Пишите, сэр. Пишите-пишите!
Альвах, взглянув на насторожённого Кориона, хмыкнул и начал выводить тонкие буквы, а Вадим окончательно успокоился и продиктовал:
– Да, такого-то числа, времени… на основании кровного родства требую пробуждения своего брата… полное имя… сегодняшним числом и временем. О рисках был предупреждён и согласен с тем, что через трое суток после пробуждения мой брат, Правитель всех эльтов, Владыка Златовлас и что там дальше по тексту… окончательно умрёт от душевного истощения, лишившись посмертия. Подпись не забудьте.
Альвах застыл с карандашом в руке и потрясённо выдохнул, вскинув обезумевший взгляд на Волхова. Вадим стоял, скрестив руки на груди, и спокойно перечитывал записку.
– Как умрёт?!
– От душевного истощения, лишившись
Альвах смял записку и отшвырнул с такой силой, что оставил на каменной стене царапины. На пол посыпалась крошка.
– Хорошо. Разбудим его, когда ты скажешь.
И скрылся в своих покоях, хлопнув дверью. Вадим с удовлетворенным вздохом привалился к стене и сполз на пол. Из его носа тонкой струйкой потекла кровь. Корион подошёл, присел рядом. Вадим был в сознании, хотя взгляд плавал.
– Жестокий вы ребёнок.
– С неадекватными только так и надо. Кто бы мог подумать, а? Хрен знает сколько миллионов лет, а ведёт себя, как фанат народной медицины и антипрививочник!
Вадим покорно вытерпел остановку крови и коротко всхлипнул, содрогнувшись, когда Корион выпустил лишнюю силу в виде уже классического для них очищающего заклинания. Окна на всём этаже сразу заблестели, пыль исчезла, и неожиданно выяснилось, что мозаика на полу имела вовсе не приглушённые матовые краски, а яркие и сочные. Видимо, големы мыли совсем не так старательно, как было нужно.
Корион помог Вадиму добраться до своей комнаты и помог улечься на кровать. Подумав, расширил тахту и бросил на неё дополнительную подушку. Оставлять ребёнка без присмотра в первую ночь было неблагоразумно. И, конечно, любопытство, проклятое любопытство не давало просто промолчать.
– Когда Владыка проснётся?
Вадим вздохнул, приоткрыл глаза.
– Если всё пройдёт гладко, то завтра утром.
Значит, его судьба решится завтра. Корион сбросил с плеч накидку и улёгся на тахту.
– Сэр, я договорюсь. Обещаю вам, - твёрдо сказал Вадим.
Да, пожалуй, у него бы получилось.
– Волхов, если случится так, что Владыка всё-таки откажет… - мальчишка открыл рот, но Корион не дал себя перебить, взмахом руки остановив первые же звуки. – Так может случиться, не спорьте. Если он откажет, то прошу – покорно примите поражение. Не совершайте никаких выходок, не мешайте и постарайтесь стать хорошим наследником моего бруидена. Слушайте лорда Бэрбоу. В разумных пределах.
– Рано прощаетесь, сэр, - прошептал Вадим и повернулся набок, скрываясь от взгляда.
Ночь накатывала стремительно. Луна светила на другой стороне замка, и тьма в комнате была совсем густой. Вадим дышал тихо, размеренно, но у Кориона сна не было ни в одном глазу. В полночь остров наполнил тихий звон – сигнал отбоя. В первый час нового дня по острову полетели огни. Слабенькие, маленькие, они не могли ничего осветить и напоминали скорее рой светлячков, чем полноценный свет. Большая часть скрылась в баре, два залетели в комнату. Один опустился Кориону на руку и просочился в вену, второй закружился над Вадимом.