Второстепенный: Торг

Нельсон Ирина

А тут одинокий мужчина и я, баба в теле подростка. Как взрослый человек я понимала, что содержать в своём доме лишний рот накладно не только для кошелька, но и для психики. Но как подросток могла облегчить своё пребывание для профессора только нематериальным способом.

В итоге на следующие сутки игра в блаженного сошла на нет. Я выползла из спальни, осмотрелась, извинилась за своё поведение и спросила, что сделал профессор с моей кровью и зубом. В мужчине я не ошиблась – он их уничтожил. А затем… Затем пошла совместная жизнь в одном доме.

Когда я взяла

на себя часть работы по дому, Корион Хов не диктовал мне, как мыть его полы, не указывал, как резать морковку в суп, спокойно досаливал, если было недосолено, и так же спокойно и молча варил себе эспрессо, если не хотел латте. Чётко и понятно высказывал пожелания к блюду, если у плиты вставала я. Более того, он заранее сообщил, чего не съест ни в каком виде, и то же самое спросил у меня. Если я не хотела что-то делать по дому в какой-то день, он спокойно делал это сам. Я ни разу не услышала от него ни слова по поводу своего внешнего вида. Я могла шляться по дому хоть в шубе, хоть голышом – он даже бровью бы не повёл. Его не волновало выполнение моей домашней работы, он вообще меня не воспитывал, даже ни разу не сделал замечание по поводу того, что я часто забиралась на стул или кресло с ногами. Однако стоило высказать просьбу о помощи в каком-то деле, он назначал время, заканчивал к этому времени свою работу и помогал. Безо всяких уговоров и напоминаний. И не стеснялся просить помощи. А делал он зелья и алхимические составы. Конечно, я никогда не отказывала.

Мелочи? Да. Но я прекрасно помнила и своё детство, и жизнь с моими парнями, когда они переезжали ко мне. Такого совместного быта не было ни с родителями, ни с любовниками. То и дело хотелось воскликнуть: «Чтобы мужчина не сказал, как резать яйцо в салат? Так бывает? Да ладно!»

И ведь у него это получалось как-то само собой, абсолютно естественно.

– Сэр, а где у вас лежат булавки?

– Наземный этаж, комната напротив кухни, третий ящик в тумбочке у окна. Зачем они вам?

– Красивый вид из окна. Понравилось сидеть на подоконнике. Каждый раз дёргать шторы лень, так что я их подколю булавками.

– В той же тумбочке лежат декоративные наволочки. Можете набить их всем, что найдёте в той комнате, и положить на подоконник. Кажется, где-то там ещё был плед. Его тоже можете использовать.

– Спасибо, сэр.

– Не стоит благодарности, мне просто лень лечить вас от простуды.

Мечта, а не мужчина. Интересно, как он вёл бы себя, живя с женщиной?

Через необыкновенно умиротворенную, полную тишины и покоя неделю на пороге появился Мерфин Аунфлай с Крисом. Когда я открыла дверь, оба радостно разулыбались.

– Здравствуй, Вадим. Как ты себя чувствуешь? Надеюсь, тебе стало лучше?

– Привет, Дим!

Директор просочился в прихожую, каким-то мистическим способом миновав препятствие в виде моей тушки, и бесцеремонно схватил меня за подбородок, заглянув в глаза. Я настолько опешила, что на волне неприязни даже зашипела и попыталась цапнуть наглую руку свежим клыком. Да, за первую каникулярную неделю у меня прорезался верхний постоянный клык

и выпал второй молочный. Как-то поздновато для тринадцати лет, но мало ли, может, я просто сроки неправильно помню? Или на их рост стресс повлиял? Нижние-то клыки уже были на месте в момент попадания.

– Ух ты! Тебя можно поздравить с прозрением? – Аунфлай ловко отдернул руку и беззлобно рассмеялся. – Ладно, тогда больше не трогаю.

И действительно, он отступил и даже сцепил руки в замок, от соблазна подальше. В хитрых сиреневых глазах плескалось чистое незамутнённое довольство.

– У тебя прорезались глазные зубы? – Крис настолько возликовал, что даже начал подпрыгивать, смешно перебирая ногами в воздухе. – Наконец-то ты всё увидишь!

– Простите, что? Вы о чём? – не поняла я.

– Верхние клыки, глазные зубы. Знак начала потери детской невинности. С их появлением начинается процесс взросления, - пояснил директор с чуть грустной улыбкой.
– Меняются пристрастия, пробуждаются первые взрослые желания. Ты прозреваешь и смотришь на мир другими глазами. В старину мы получали имена только после появления первых взрослых клыков. Теперь традиционным подарком считается холодное оружие, ведь вместе со взрослыми клыками эльт получает право на охоту. Разве Корион ничего тебе не подарил? Он не мог не заметить.

Я растерялась. Нет, профессор ничего не подарил, хотя зуб я выплюнула ему практически в руку.

– Подобные подарки положено делать родителям или опекунам, то есть тебе, Мерфин, - раздался позади меня невозмутимый голос. – Я же не отношусь ни к первому, ни к второму. Советую подарить ему набор скальпелей. Уверен, он справится с ними виртуозно.

Я оглянулась. Профессор вышел из гостиной и стоял с абсолютно прямой спиной, скрестив руки на груди. Вид у него был, мягко говоря, безрадостный, а о гостеприимстве и речи не шло. Особенно нехороший взгляд достался Крису, отчего приятель сразу сжался и шмыгнул за спину директора.

– Зд-здыравствуйте, профессор…

– И вам не болеть, мистер Стенли, - скорбным тоном отозвался Хов. – Мистер Волхов, почему бы вам пока не устроить вашему другу небольшую экскурсию по развалинам? Уверен, он будет в восторге.

«Уведи с глаз моих долой этого глупца», - расшифровала я тайное послание и быстренько вытащила оробевшего Стенли за пределы дома.

Тот сразу выпрямился, встряхнулся и как ни в чём не бывало похлопал меня по плечу. Я с удовольствием осознала, что в кои-то веки чужие прикосновения не вызывают по телу неприятную волну ощущений и запахов.

– Как здорово, что ты прозрел! – заговорщически зашептал Крис, оглянувшись на дом. – Ты ведь увидел, да? Увидел?

Он смотрел в окно гостиной. Через светлый тюль проступали тёмная фигура профессора, который расположился на своём диване в царственной позе, и фиолетовая Аунфлая, который навис над ним то ли в попытке надавить авторитетом, то ли… Ладно, пусть будет авторитет.

– Увидел что? – устало спросила я.

– Ну как же! Глазные зубы же! А Хов предатель! Ты же должен был увидеть!