Второстепенный
Шрифт:
– Что вы за неудачник такой? Что ни разговор - то приключение! То нападение, то атипичное насыщение, а теперь еще и отрава! В Фогруфе! Самом, мать вашу, безопасном для эльтов месте!
Вадим молча смотрел на Кориона несчастными глазами, пытаясь сдержать очередные позывы.
– Не стесняйтесь, Волхов, все свои, - Корион жестко надавил на золотистый затылок, поворачивая мальчишескую голову к раковине.
– Мне уже нечем, - жалобно простонал Вадим.
– Добрый дяденька Корион, можно перерыв?
– Попейте водички, злосчастье, - сказал добрый дяденька Корион и сунул стакан с водой
Вадим залпом проглотил воду, почти сразу вытолкнул её обратно и застонал. В желудке у него уже ничего не осталось. На виске запульсировала жилка, в уголках глаз застыли слезы. Корион приподнял его за затылок и влил последнее зелье. Мальчишка выдохнул - тошнота немного улеглась.
Корион отволок его в кресло, посмотрел руки и глаза, пощупал пульс, послушал дыхание, наложил несколько диагностических заклинаний. Вадим тяжело дышал, его слегка знобило, но отравы в нем не осталось. Даже руки - и те стали лучше выглядеть и больше не пугали отеком.
– Вы... это... тоже, - дальше он забормотал совсем неразборчиво.
– Что?
– не расслышал Корион и склонился ниже.
– Я говорю, тоже пропейте!
– хрипло повторил Вадим.
– Вы тоже можете быть отравлены... Просто симптомы... не выражены... Я-то сверхчувствительный, а вы нет.
И уснул на полуслове. Корион вздохнул. Мальчишка и впрямь был целителем - только эта порода в момент угрозы для жизни беспокоилась не о себе. Наверное, поэтому самоисцеление считалось в их среде вершиной мастерства. Как назло, именно этого умения Вадиму не хватало больше всего. Сначала трещина в черепе, потом аномальная реакция на любые магические воздействия, теперь еще и отрава. Корион познакомился со всеми материалами, которые скопились у Мерфина, и знал, что изрядную долю спокойствия мальчишке добавила дереализация. Но это все равно не помешало профессору проникнуться уважением. Так быстро сообразить об отраве, четко доложить о своих действиях и ощущениях мог не всякий взрослый эльт и даже не всякий алхимик. А им подобное умение жизненно необходимо.
Корион отнес Волхова в спальню, устроил на кровати и, нащупав небольшой жар, закутал в одеяло. Отмахиваться от совета он не собирался. И перчатки стоило бы исследовать.
И доложить Аунфлаям о покушении. Ведь извне в замок никто не мог проникнуть. И единственными, кто мог провернуть фокус с многокомпонентной отравой, были постоянные жильцы замка. Те, кто знал привычки Кориона, у кого был доступ в его комнаты.
Самый смак ситуации заключался в том, что такими жильцами Фогруфа были лишь сами Аунфлаи. Им его смерть была невыгодна ни с какого бока. И с точки зрения Кориона это был перебор - создавать привязанность такими методами.
Корион нашел в хранилище еще один комплект детокс-зелий, зашел в ванную и, отсалютовав своему отражению, осушил первый флакончик.
Идти с докладом не пришлось. Мерфин Аунфлай заявился к Кориону как раз в тот момент, когда настало время выхода токсинов через желудок. Директор в принципе обладал удивительным умением приходить в разгар скверных ситуаций.
– Корион, объясни, почему все статуи замка голосят о бедном изуродованном мальчике? Корион, ты где?
– в полный голос спросил он, хлопнув дверью.
Корион задавил
Это что же получается, его травили уже давно?!
Корион застыл перед раковиной и поднял голову к зеркалу. Отражение хмуро уставилось в ответ лихорадочно горящими черными глазами. Болезненный, желтушный цвет лица, вечно тяжелая от бессонницы голова, скачки настроения, нездоровая худоба от потери аппетита - все симптомы сложились воедино с такой легкостью, что стало страшно. Корион попытался вспомнить, когда изменилось его самочувствие - и не смог. Он никогда не обращал особого внимания на внешность, его больше занимала разодранная аура на ноге, а причитания о худобе и наплевательском отношении к собственному здоровью исполнялись Мерфином вот уже на протяжении тридцати лет. Что ж, в незаметности и был смысл.
Кто мог регулярно подсовывать ему отраву здесь, в Фогруфе, под сотнями глаз? Кто мог знать, что полный комплекс детокс-зелий Корион не пил последнее десятилетие и ограничивался лишь тем, что было необходимо для выведения конкретного вещества?
Почувствовав очередной позыв, Корион поспешно склонился над раковиной
- Вот ты где! Чем это воняет?
– с удивлением спросил Мерфин, распахнув дверь. Он перебросил заплетенные в сложную косу волосы на спину и шагнул внутрь. Взгляд сиреневых глаз скользнул по согнутой спине Кориона и остановился на раковине.
– Что это с тобой?
– Последствия моего наплевательского отношения к собственному здоровью, - прохрипел Корион и, пустив воду, жадно напился.
– Уйди, Аунфлай.
Кто, ну кто еще, кроме Аунфлаев, мог регулярно подсовывать ему отраву? Больше некому!
– Ты что? Хочешь, чтобы я тебя тут одного оставил? В таком состоянии?!
Он увидел в зеркале, как директор манерно всплеснул руками. В электрическом свете камни на его дланях заблестели особенно ярко. Родовые фиолетовые и серые цвета костюма, смазливое лицо, ужимки, приторная улыбка - в тот момент Кориона раздражало абсолютно всё.
– Пошел вон, Аунфлай!
– рявкнул он, сжимая кулаки. В ладонях затрещал разряд. Пахнуло озоном.
Директор проворно выскочил из уборной и для верности захлопнул дверь.
– Это яд, да?
– бодро спросил он, оказавшись вне поля видимости.
– Как ты умудрился проглядеть? Ты же алхимик!
Корион зарычал бы, но не дал новый приступ тошноты.
– Мерфин, меня травили не один день, - прохрипел он между спазмами.
Соображал директор быстро.
– Корион, клянусь тебе своей правой рукой, это не я! И не брат! Наверное... Нам твоя смерть совершенно не нужна! Кори, слышишь? Кори?