Второй Шанс 3
Шрифт:
— А в действительности?
— В действительности, он мне прямым текстом приказал оставить Бессоновых и их родных в покое, а иначе…
— А иначе? — девушка напряглась в нетерпении.
— Он пригрозил, — полковник многозначительно вздохнул, — что против меня возбудят уголовное дело о самоуправстве и использовании служебных прав в личных целях! А знаешь, что это означает?
— Что?
— А вот что! Не видать нам никакой Москвы, потому как и с этого поста я вылечу! Участковым поеду… на Камчатку!
— Папа! Разве полковники работают участковыми? —
— А почему нет? Особенно, когда их лишают звания полковника.
— Папа, но почему?
— Потому что у этого старпера академика, деда этой Кати, в друзьях, сам генерал-полковник КГБ Громов! Этот полковник Лукин его личный порученец по особо важным делам. Он все знал! О тебе, об Иванове, о Бессоновых, и о том, что именно я сделал! Эта информация меня прихлопнет, как муху, и не заметит!
— Папа, я тебя так подвела! Прости меня, пожалуйста, — испугалась, наконец, и сама Юля.
— Ничего, думаю все обойдется! — уверил полковник более оптимистично. — Но твоего Иванова нужно оставить пока в покое. Иногда, чтобы победить, нужно отступить. Мы проиграли бой, но война еще не закончена.
— Хорошо, папа, так и сделаем! — обняла его дочка, а в душе подумала:
«Ничего, Бессонова, мы будем вместе учиться в одном Университете. Еще посмотрим кто кого!»
Да, в ней проявилась хищница: наглая, жестокая, беспощадная. Ее уже не интересовал этот дурак Иванов, который предпочел ей, эту дурочку Бессонову! Нет, теперь ей хотелось отомстить самой Катьке за те неопрятности, в которые из-за нее попал ее любимый папочка. То, что она сама явилась инициатором этих неприятностей, ей даже в голову не приходило. А в том, что она сумеет отомстить, и желательно чужими руками, она даже не сомневалась. Не будь она Юлия Крякина.
МОСКВА, ЛУБЯНКА, КОМИТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР
— Ну и что является самым главным? — спросил полковника Громов.
— Я начал изучать все, что связано с этим Ивановым, — продолжил Лукин, — и выяснил много интересного.
— Конкретнее!
— Оказалось, что это не единственное его изобретение. Его отец — на своем заводе — уже внедрил производство анатомических рам для станковых рюкзаков. Кстати, неплохие, я себе одну приобрел. Кроме того, готовятся к производству какие-то пипеточные дозаторы и одноразовые шприцы. И вот что интересно. Как раз у отца и сформирована хозрасчетная группа, где он зарабатывает неплохие деньги. Вот куда бы ОБХСС наведаться нужно было бы, но это они не сделали.
— Давай ближе к делу, что в этом интересного и необычного? Ну изобретают они какие-то вещи, так это их работа, — нетерпеливо произнес генерал.
— Так вот, Ваш друг — академик Сергей Порфирьевич — по болезни, вышел пару лет назад на пенсию.
— Да, именно так, — подтвердил слова полковника его начальник.
— А недавно, неожиданно для всех, выздоровел, и более того, после обращения в Президиум Академии Наук СССР получил
— Он мне, вскользь, говорил об этом.
— Отставляю в стороне очень интересный вопрос с его выздоровлением, автором которого, как Вы понимаете, Владимир Федорович, является этот молодой вундеркинд.
— А что там такого интересного? — удивился Громов.
— Я узнал, что для лечения, они использовали нерв, полученный от трупа — специально обработанный. И вшивали его Сергею Порфирьевичу под кожу! Я человек не робкого десятка, но даже мне стало не по себе. Это какое-то средневековье!
— Трупный нерв вшивали под кожу? — Громов поморщился. — Но это ведь помогло?
— Помогло! Но это очень необычно, согласитесь!
— Ну, ученые они такие, еще и не такое придумают, что обычному человеку даже не приснится. Это ты имел ввиду под необычным?
— Нет. Учитывая то, что оперуполномоченный ОБХСС приходил в лабораторию академика, я этого оперуполномоченного внимательно расспросил, чтобы узнать, что именно он там увидел. А когда он рассказал, то я и сам решил навестить это здание.
— И как ты туда попал?
— Как инспектор по пожарной безопасности. Выбрал момент, когда академик и Иванов ушли на обед, а там остались только рабочие, которые заканчивают ремонт, и зашел. Показал им красную корочку, они и меня и пропустили.
— И что ты там нашел?
— В основном, пока пустые комнаты. Но две из них оказались очень интересными. В одной, обшитой звукоизоляционным материалом, находилась кушетка, в изголовье которой был мотоциклетный шлем.
— Мотоциклетный шлем? — удивился Громов. — Но зачем?
— Это не простой шлем, от него отходило огромное количество проводов. А провода эти, через стену с большим застекленным окном, уходили во вторую — гораздо более большую — комнату. А вот в ней, как в научно-фантастических фильмах про космические корабли, стоял огромный пульт: с множеством лампочек, кнопок и тумблеров. А вдоль стены расположены большие шкафы, с какими-то приборами и бабинами для магнитных лент.
— Ты выяснил, что это такое и для чего нужно?
— Частично. В кастрированном деле, которое мне показали, самым главным для меня, были фамилии сотрудников, которые вели наблюдение за Ивановым. Я провел с ними конфиденциальные беседы, строго предупредив, чтобы они держали язык за зубами.
— И что ты узнал?
— Если коротко, то они там планируют совершать путешествия во времени и пространстве!
— Что?! — брови Громова полезли вверх: — Какие еще путешествия?
— Во времени и пространстве! — твердо произнес полковник.
— Это что за фантазии? И ты в это поверил? Они что, нашего коллегу Герберта Уэллса начитались и машину времени делают? — рассмеялся генерал, но Лукин оставался вполне серьезным.
— Я тоже сначала подумал, что это какая-то мистификация, — также серьезно продолжал полковник, — но тут начало всплывать много разных деталей, — и он вынул блокнот.