Второй шанс адмирала Бахирева

Царегородцев Борис Александрович

О создании противодесантной обороны Моонзундских островов заговорили еще в конце 1914 года, когда на фронте дела пошли не так, как хотелось русскому командованию. Этот вопрос особенно остро встал еще в мае 1915 года, в связи с получением агентурных данных о подготовке в Киле десанта в составе двух корпусов. Эта операция не состоялась, но флоту пришлось выделить для противодесантной обороны три морских батальона, а сухопутному командованию – одну конную сотню да роту ополченцев и две полевые батареи.

Других сил тогда ни флот, ни крепость Петра Великого не имели, поэтому командование решило основную часть сосредоточить на острове Эзель, оставив на острове Даго и других островах конные части для наблюдения. Учитывая, что побережье острова Эзель

изобилует местами, удобными для высадки десанта, все силы гарнизона сосредоточили в центре острова, примерно на одинаковом удалении от всех опасных мест (60–70 км). Считалось, что силы обороны будут обладать высокой подвижностью и иметь надежную связь с наблюдательными постами на побережье.

К концу лета 1915 года, то есть после начала операции германского флота, гарнизон Моонзундской обороны состоял из отдельной морской бригады, трех полевых батарей, пулеметной команды, двух конных сотен и 3-й Аренсбургской пограничной бригады батальона ополченцев. Все эти силы находились на трех островах: Эзель, Даго, Моон, но основная часть войск была сосредоточена на Эзеле.

Немцы предполагали осуществить высадку десанта на восточном берегу Рижского залива, но это было только в перспективе.

Германский флот со стороны Финского залива прикрывали прибывшие с Северного моря силы Флота Открытого моря (в составе восьми линейных кораблей-дредноутов типа «Нассау» и «Остфрисланд», трех линейных крейсеров, четырех крейсеров, тридцати двух эсминцев и миноносцев и тринадцати тральщиков) под командой вице-адмирала Хиппера. Конечно, не все эти корабли сейчас собрались перед проливом, это просто общее количество выделенных германским флотом кораблей для этой операции, но большая часть была здесь.

Итак, 10 августа еще в темноте перед рассветом германский броненосец и два крейсера подошли к маяку Церель с намерением уничтожить береговой пост наблюдения и стоящие за мысом эсминцы прикрытия минного заграждения. Из-за тумана и темноты подошедшие корабли с маяка заметили слишком поздно, а потому одновременно с донесением на стоявшие за мысом эсминцы посыпался град снарядов. Эсминцы стояли очень тесно, однако ни один снаряд не попал в корабли, хотя осколки пробивали борта и дымовые трубы, а фонтаны от разрывов заливали некоторые эсминцы водой. Существенных повреждений и даже раненых среди экипажей не было. Все суда, находящиеся возле мыса, снялись с якорей и рассыпались в разные стороны. Береговая батарея открыла огонь по противнику, чем во многом удивила немцев, которые никак не ожидали, что орудия уже введены в строй. Противник, видя, что их попытка с внезапным ударом провалилась и все русские корабли сумели выйти из-под огня, отступили за пределы орудийного огня с береговой батареи.

В 3.50 под прикрытием старых линейных кораблей (броненосцев) «Пройссен», «Гессен», крейсеров «Берлин», «Медуза» и нескольких эсминцев и миноносцев германские тральщики приступили к тралению входного фарватера в Ирбенском проливе. Началась операция германского флота по прорыву в Рижский залив.

II

В шесть утра я был у командующего, он собрал всех флагманов, что находились сейчас в Гельсингфорсе.

– Господа офицеры, – обратился Канин, – сегодня с трех часов утра германский флот предпринимает попытку проникнуть в Рижский залив через Ирбенский пролив. Он располагает подавляющим преимуществом перед нашими морскими силами в Рижском заливе. Да и весь наш флот превосходит в несколько раз. Единственное, что несколько уравновешивает силы, – это минные поля в Ирбенском проливе, проход через которые противник должен очистить под огнем наших орудий. Согласно сообщениям с постов наблюдения, в море замечены не менее пяти линкоров-дредноутов под эскортом крейсеров и эсминцев. Они сейчас находятся перед проливом вне досягаемости наших 152-мм орудий с береговой батареи. Если честно признаться, мы были не готовы к такому повороту событий. Да и эта

батарея была установлена только по настоянию контр-адмирала Бахирева. Для капитальной постройки у нас просто не было времени. Да и сам адмирал с этими предсказаниями немного затянул, выдал бы на полгода раньше, тогда, возможно, мы успели бы что-то более добротно возвести и более мощные орудия поставить.

Канин посмотрел на меня, ожидая, что я отвечу на его укор. Но я решил промолчать, да и не мог я ничего предсказать полгода назад, так как нахожусь в этом теле всего два месяца. Да и на установку мощных орудий времени все равно бы не хватило.

– Этой батарее бороться с линкорами и броненосцами не под силу, – продолжил Канин, – и под огнем линкоров она продержится максимум пять минут, так как там всего-то четыре 152-мм орудия. Возможно, против крейсеров и эсминцев может выстоять дольше. Так что огня по линкорам она не открывает, да они близко и не подходят, как и другие корабли противника. Прорыв германцы осуществляют ближе к курляндскому побережью, которое ими уже захвачено, а это почти на пределе дальности наших орудий. После того как отобьем это нападение, в будущем на мысе Церель надо установить мощную 305-мм батарею или по возможности 356-мм, чтобы простреливать весь пролив насквозь.

К тому же мы никак не ожидали, что противник займет южное побережье Балтики, и никакой обороны на берегах Ирбенского пролива не возводилось, понадеялись на минные поля и корабли прикрытия, зная, что через Моодзунд тяжелым кораблям в Финский залив не пройти. А вот почему-то про Рижский залив и его побережье забыли. Тогда думали только об обороне столицы. Все считали, что германский флот с началом войны предпримет попытку захвата столицы со стороны моря, потому-то вся довоенная оборона строилась из соображения именно такого развития событий. Теперь германские войска стоят под Ригой. Зачем прорываться через весь Финский залив, если можно войти в Рижский и высадить войска на его восточном берегу. Теперь представьте, что будет, если немцы прорвутся в залив и высадят в тылу наших войск крупный десант, – произойдет катастрофа. Вы сами видите, какие силы задействовали немцы. Их броненосцы сейчас прорываются в залив, где им противостоят всего два наших. Прикрывают их дредноуты, что немцы перебросили с Северного моря. Они опасаются, что мы можем ударить с тыла по их кораблям прорыва. Но германцы прекрасно знают, что у нас сейчас в наличии только три дредноута, четвертый на ремонте в Петрограде. Да будь у меня в наличии все линкоры, я и то не выведу их в море, нам не потягаться с немцами. Это только сегодня пять линкоров заметили, а сколько их на самом деле пришло на Балтику? Никто не знает.

– Англичане должны знать, сколько против них осталось, – вставил слово князь Черкасский.

– Англичане, имея такой флот, стоят в базах и ни хрена не делают, – поддержал Черкасского командующий второй бригадой крейсеров контр-адмирал Курош.

– Их помощь нам бы не помешала, если бы они своими действиями на Северном море отвлекли на себя часть германского флота. Но как показывают происходящие события, они своим бездействием только способствуют проведению этой операции немцев, – взял слово начальник штаба вице-адмирал Кербер.

– Это они специально так поступают. В прошлом году пропустили «Гебена» с «Бреслау» в Дарданеллы, хотя могли спокойно его перехватить, и теперь это чирей на нашей заднице. Так еще и сами сейчас туда полезли, решили захватить пролив с таким умыслом, что если удастся захватить Босфор, так в их руках окажется выход в Средиземное море. И мы опять окажемся запертыми у себя на Черном море. Извините меня, ваше превосходительство, – оправдывался каперанг Колчак за свою несдержанность.

– Все это так, Александр Васильевич, и Бог им судья, – вновь взял слово Канин. – Но надо сегодня же связаться с представителями союзного командования и убедительно их попросить предпринять какие-либо военные действия на море, пока германский флот на Северном море находится в ослабленном состоянии.