Второй шанс
Шрифт:
— А как дела у Гермионы? — И с опозданием понял, что сделал это весьма неудачно, о чём ему красноречиво сообщил моментально заледеневший взгляд Поттера.
— Кажется, неплохо, — на удивление спокойно ответил тот, — если только это слово уместно в отношении вдовы, муж которой покончил жизнь самоубийством, вонзив самому себе в сердце серебряную стрелу, а дочь больна ликантропией.
— Знаешь, Гарри, — вдруг понесло Малфоя, вероятно, подействовал скотч. — Рон был твоим другом, и всё такое... Но я никогда не понимал, что у них общего с Грейнджер. Она — талантливая волшебница, приятная
«Так бы она тебе и дала!» — мысленно возмутился Поттер.
— А у младшего из рыжих сыночков Уизли, — продолжал Малфой, словно не замечая стремительно растущего раздражения Поттера, — не было ни одного плюса, кроме как раз чистой крови. Что она в нём нашла?
— Сердцу не прикажешь... А что касается Рона, то ты прав.
Малфой удивлённо уставился на Гарри, тот продолжал, поджав губы:
— Я жалею, что столько лет потратил на дружбу с ним. Слизняк! Не понятно, как он оказался на Гриффиндоре.
— Перестань, — Драко не ожидал таких слов, — не говори того, чего ты на самом деле не думаешь. Я понимаю, что ты очень переживаешь. Рон, конечно... — он замялся, — но он просто не смог примириться с самим собой. Возможно, глядя на то, как Люпин и Билли неплохо справляются со своей болезнью, Рон понадеялся, что привыкнуть к ликантропии и контролировать её не так уж и сложно. Он не был готов.
Поттер отвернулся, на его глазах навернулись слёзы, горячий ком поднялся откуда-то изнутри и перекрыл горло. «Драко не увидит моих слёз, — пронеслось у него в голове. — Он мне их не простит».
— Значит, ты, Малфой, понимаешь, как тяжело пришлось бедняге Рону? — его голос изменился почти до неузнаваемости. — Так тяжело, что он нашёл замечательный выход из положения? — Поттер вдруг со всей силы ударил любовника кулаком в живот, вторым сокрушительным ударом в лицо отбросил его на несколько метров; подскочив, пнул ногой, резко перевернул за брючный ремень и саданул в пах.
Драко отключился, а когда через несколько минут пришёл в себя, то осознал лишь ужасную боль, пронизывающую всё тело. Болели даже волосы. «Это Поттер сильно дёргает за них мою голову, — как-то отстранённо подумал он. — Слишком резко и рвано, будто в неживое, вбивается в меня сзади, заполняет болью до самого сердца. Лопну от боли. Разорвусь на куски. Наверное, я весь в крови...»
Малфой пытался кричать, но его голос не мог найти выход наружу, увязнув в мучениях тела. Получалось только беззвучно открывать рот. И иногда глотать всхлипы вместе с воздухом.
Поттер, наконец, прекратил терзать его. Драко даже не понял, кончил ли тот. Поттер пронзил губы своей жертвы звериным укусом, потом всем весом надавил коленом Малфою на поясницу, выгибая его дугой, и накинул ему на шею удавкой шёлковые пижамные брюки. Тонкая холодная ткань сдавила горло Драко с такой силой, что окружавший его мир, с вырывавшейся из измученного тела болью, со вкусом крови на губах и с мутной пеленой слёз, с этим, словно с цепи сорвавшимся, бешеным аврором, вдруг куда-то попросту исчез. «Дышать, дышать! Жить!» — билось в висках задыхавшегося Драко.
Он сначала лишь дёрнул плечами, проверяя
— Давай! — неожиданно одобряющим тоном прошипел Поттер. — Ну же!
Драко отбивался слишком нервно и не вполне контролировал свои движения. Но желание жить и дышать придавало его сопротивлению колоссальную энергию. Его противник с каждой секундой всё более ослаблял захват. Но когда Драко почти совсем освободился, Поттер снова крепко зажал ему руки и придавил тяжестью горячего тела. Однако продолжения пытки не последовало. Поттер прижался лбом ко лбу Малфоя. Их взгляды слились. В зелёном засасывающем омуте Драко видел смесь дикой ярости и одобрения, почти восхищения. Алые всполохи мерцали на изумрудном фоне.
— Если тебе кто-то делает очень больно — всегда бей в ответ! — выдохнул Поттер прямо в губы Малфою. — Даже если боль побеждает сознание, предоставь хотя бы своему телу сражаться за жизнь. Никогда не сдавайся, пока ещё живёшь! И никого не прощай! — он обжог Драко поцелуем, словно кипятком...
Когда Поттер обводил его своей волшебной палочкой, старательно накладывая Обезболивающие и Заживляющие, Драко заметил, что у того трясутся руки.
«Сейчас он попросит, чтобы я не обижался!» — со злостью подумал переживший экзекуцию.
Поттер на миг задержал на любовнике внимательный взгляд.
— Тебе надо больше заниматься окклюменцией, — усмехнулся он и добавил преувеличенно выразительно, явно копируя только что прочитанное в голове Драко: — Не обижайся, малыш!
Тот хотел было возмутиться, но его эмоции, получившие только что чудовищную встряску, отреагировали довольно вяло.
— Что ты так уставился, будто у меня на носу вырос огурец? — весело поинтересовался Поттер. Его беззаботный тон помещался в голове у Драко не легче, чем недавняя вспышка, как казалось, беспричинной жестокости. — Будешь теперь вечно на меня сердиться? — Поттер обиженно надул губы. Получилось слишком театрально, но, как ни странно, чертовски мило. Он вообще умел нравиться...
«Это всё происходит не со мной... — Сознание Драко пыталось примирить его с реальностью, давшей заметную трещину. — Это сон. Тяжёлый сон. Сначала ужасные головы, потом... Потом меня взял силой и без смазки, парень, которого я люблю, и чуть не задушил...»
— Не буду. Вечно сердиться не буду. — Малфой грустно взглянул Поттеру в глаза. — Если ты дашь слово, что больше никогда не устроишь мне подобного показательного выступления. Хватило бы и слов. — Он криво усмехнулся. — Я, знаешь ли, понятливый!
— Слов, к сожалению, не всегда хватает, — возразил Поттер. — Но я постараюсь учесть твои пожелания. — Он положил руку на плечо Малфою, тот её нервно сбросил. Поттер закатил глаза. — О! Чем я могу добиться твоего прощения? — И приблизился к сидящему Драко, то ли в шутку, то ли всерьёз опустился рядом с ним на колени, обнял за талию.
— Ты издеваешься? — возмутился тот и поспешно отодвинулся. — Решил меня сегодня добить окончательно?
Поттер картинно поднялся с колен и бросил на него надменный взгляд сверху вниз: