Второй шанс
Шрифт:
— О, Господи. Ляг и посмотри наверх.
— Один?
Маргарет громко выдохнула.
— Я, конечно, понимаю, что такой мужчина, как ты, редко ложится в постель в гордом одиночестве. Но может быть, один раз, в интересах дизайна, ты не будешь возражать…
— Я буду возражать. Я просто не смогу лежать один и рисовать в своем воображении стеклянный люк над головой. А если ты действительно считаешь себя дизайнером, то в твоих силах помочь мне представить его. Если, конечно, ты не боишься, что чувства возьмут верх над тобой. Ведь дело в этом, да? Ты просто не сможешь сама себя контролировать,
— Ты ошибаешься, думая, что невозможно устоять против твоих чар.
— Правда? — издевательски поинтересовался Коуди. — Тогда докажи это. — Он плюхнулся на постель, лег на спину, заложил руки за голову и, дьявольски ухмыляясь, выжидающе уставился на Маргарет.
Маргарет провела вспотевшими ладонями по бокам своих облегающих брючек цвета хаки, глубоко вздохнула и очень осторожно легла на кровать, близко к краю, рискуя упасть при малейшем движении. Но он все равно был слишком близко. Маргарет ощущала на себе его взгляд, чувствовала жар, исходящий от него…
Ничего не изменилось за шесть лет, ее влекло к этому мужчине, как и прежде, самым примитивным образом. И она не в силах была это желание игнорировать. Поэтому, несмотря на все его оскорбления, она хотела… повернуться и сесть сверху на него, крепко обхватив бедрами, расстегнуть рубашку на его груди, щекоча копной своих волос его плечи, а потом медленно и плавно, едва касаясь кончиками пальцев, ласкать его обнаженную грудь, доказывая, что она помнит все, что ему когда-то безумно нравилось. Она хотела заставить Коуди стонать от изнуряющего удовольствия и молить о пощаде. Расстегнуть застежку-молнию на его потертых джинсах и неторопливо дразнить отвердевшую плоть до тех пор, пока не доведет его до грани экстаза. А потом… потом…
Маргарет что есть силы вцепилась в полосатую простыню, пытаясь остановить неумолимый прилив желания. Она тупо уставилась на белый, ничем не примечательный потолок. Коуди был прав: она не в состоянии управлять своими чувствами, она не властна над своей памятью, над горько-сладостными воспоминаниями о той дождливой ночи, которую они провели вместе…
— Проверяешь свой самоконтроль? — ворвался Коуди в ее раздумья.
Маргарет кивнула, не вникая в суть вопроса и не поворачивая головы в его сторону.
— Я думаю, не будет ли шесть на восемь великовато. Они бывают разной величины.
— Ты о чем?
— О световом люке. Разве не о нем речь?
Внезапно девушка заметила, что, пока она созерцала потолок, Коуди придвинулся ближе и теперь лежал на боку, приподнявшись на локте, и смотрел на нее.
— Ты так считаешь? — Его лицо было так близко, что Маргарет ощущала теплое дыхание на своей щеке. — А разве разговор не о нас с тобой?
Сделав над собой усилие, Маргарет приподняла голову и смерила Коуди холодным взглядом.
— Нас с тобой уже давно нет.
— Нет? — Против такого вызова Коуди был не в силах устоять. Он наклонился, и его губы замерли в миллиметре от ее рта. Он дал Маргарет мгновение, чтобы отвернуться или оттолкнуть его. Она не сделала этого, и он впился в губы Маргарет яростным, неумолимым, первобытно-диким
Шелковистые волосы Маргарет рассыпались по плечам мужчины, и их нежный аромат слился с запахом парниковых роз и свежего сена, доносившимся через распахнутое окно. Коуди выдернул свою рубашку из джинсов, повинуясь безудержному желанию избавиться от любого мешающего клочка материи, чтобы каждой клеточкой своего тела ощутить прикосновение ее нежной кожи и соблазнительных изгибов. Он приподнял легкую трикотажную блузку Маргарет, лаская ее груди, восхищаясь тем, как упругая манящая тяжесть каждого холмика умещалась в его ладони. Почти забытое ощущение… Коуди слегка сжал пальцами набухшие соски, и девушка ответила вздохом наслаждения, прогибаясь всем телом навстречу желанным прикосновениям. Сладостные воспоминания охватили мужчину, и он, прижимаясь губами к щеке девушки, подумал, что независимо от того, как Маргарет изменилась, ее чувствительная реакция на его ласку осталась прежней.
— Как же долго шло время, — пробормотал он.
— Слишком долго, — прошептала в ответ Маргарет, пытаясь справиться с пуговицами на его рубашке. Но внезапно она остановилась, приподнимая подбородок и заглядывая в глаза Коуди. В ее взгляде мерцало неприкрытое желание.
— Коуди, мы не должны делать этого, — выдохнула она наконец.
— Но мы уже делаем, — возразил он, перекатываясь на бок и увлекая ее за собой.
С улицы доносились пронзительные голоса и смех, а теплый весенний воздух был насыщен звуками веселой музыки.
— Там же вечеринка, — прошептала Маргарет, ощущая одинаковый ритм биения их сердец.
— Мне больше нравится то, что происходит здесь, — ответил Коуди.
Губы Маргарет едва заметно дрогнули, и он вдруг понял, как он соскучился по ее улыбке, как сильно он хотел заставить ее улыбнуться снова, мечтал услышать ее звонкий смех, ощутить ее любовь. Но этому не бывать. Он просто использует ее — так же, как когда-то она использовала его. А потом бросит. Так же, как это сделала она. Пусть Маргарет испытает то, что довелось пережить ему. В одиночестве…
Коуди притянул к лицу голову Маргарет, запустив пальцы в мягкую гриву ее волос. Он хотел задеть, оскорбить ее жестокими поцелуями, но, когда его губы наконец коснулись рта девушки, вместо властных и надменных они вдруг стали нежными и неторопливыми. Да что с ним такое, черт возьми? Не с ним, а с ней. Виной всему легкое облако ее темных волос, ее теплые, искрящиеся глаза и ее потрясающее тело, от которого он не в силах оторваться. Коуди сам себя ненавидел, но был вынужден признать, что он хочет Маргарет сильнее, чем хотел раньше. Он приглушенно прорычал — то ли от досады, то ли от безудержного желания, а его руки уже срывали с девушки блузку, пальцы расстегивали кружевной лифчик, швыряя все это на пол.